Война с Сало Рейхом. Или что будет с Россией в 2024 году
Небольшое предисловие.
Многих мучит вопрос - почему Россия воюет с Украиной! Оставим за скобками экзистенциальные противоречия между: Востоком и Западом, НАТО и РФ, наличие объективной угрозы со стороны Украины для России как формирующегося плацдарма - Анти Россия и т.д. Все это имеет наличие и война была просто неизбежна. Не завтра так послезавтра!
Но, почему сейчас? Возможно ответ лежит на поверхности – она была необходима для сохранения легитимности как путинского проекта, так и проекта Сало Рейха. И тот и другой были на издыхании!
Война продлевает жизнь обоих проектов на долгие годы! Она консервирует сложившееся статус-кво приватизации как в России, так и на Украине.
Если бы не было реального украинского проекта – «Сало Рейх», то его (чтобы спасти проект Владислава Суркова – «Путинизим») следовало бы придумать.
Условный Путин и его режим выгоден Зеленскому и его «элите», опять же условный Зеленский с его режимом выгоден Путину и бенефициарам путинского режима.
Да, есть определенные издержки, но на войне как на войне –потери неизбежны. Главное сохраняется система и там, и там.
С.Б. (TN)
Алексей Кунгуров
Победит ли Путин на выборах? Состоятся ли вообще выборы? Когда кончится война? Москва проиграет или будет Минск-3? Почему санкции не доконали Мордор, его экономика даже растет? Будет ли повторение пригожинского путча? Через какое время ждать доллар по 200? Почему элитка, страдающая от войны больше всего, не скинет диктатора? Почему россияне не понимают, что чем раньше они сдадутся – тем меньше заплатят? Почему украинцы не понимают, что сопротивляться бесполезно?
Вот примерно такого рода вопросы сыплются на меня ежедневно. Их можно свести в один: ЧТО ПРОИЗОЙДЕТ В БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ? В очередной раз скажу, что прогнозирование конкретных событий невозможно, их можно лишь угадать (из 100 угадываний сбудется одно), но понимая природу социальных процессов, можно определить ключевые тенденции, что дают веер вполне конкретных вариантов развития. Всякое случившееся событие (иногда очень неожиданно) создает свой веер вероятностей, и влияние на связанные процессы. Но все они происходят в четко определенном коридоре. И если мы посмотрим в створ этого коридора, будет примерно понятно, куда и почему все придет. А вот когда – будет зависеть от скорости, с которой осуществляется движение.
Если мыслить модельно, то есть рассматривать события и явления во взаимосвязи, то самые сложные вопросы объясняются легко, а порой даже элементарно. Например, если вы хотите понять, когда кончится война, бесполезно анализировать карты боевых действий, сравнивать потери сторон, подсчитывать поставки ВСУ западных вундервафель и запасы ржавого советского железа на базах хранения ВС РФ. Военное решение здесь крайне маловероятно, поскольку движущий фактор конфликта – не противоречия между странами (в чем они?), а внутриполитический кризис в РФ. Если говорить более узко – он в особенностях легитимности политической власти в РФ. Специфика этой самой легитимности объясняет, почему, собственно, война началась. А если мы будем понимать причины и характер войны, то сможем прогнозировать варианты ее исхода.
Для начала стоит раскрыть понятие легитимности. Несмотря на то, что слово происходит от латинского legitimus – «законный», легитимность не правовое понятие. Легитимность –признание обществом авторитета власти, готовность ей подчиняться. Ключевое слово – признание. Например, Лукашенко в среде оппозиции принято называть нелегитимным, потому что результаты выборов 2020 г. были сфальсифицированы.
Далеко не факт, что «по цифрам» усатого обошла Тихановская, но второй тур был, скорее всего, неизбежен. А раз его не было, то выборы следует признать несостоявшимися. Нарушение процедуры легитимации вызвало кризис легитимности минского батьки, однако свою внутреннюю легитимность он восстановил довольно быстро, решительно подавив «оппозицию». Легитимность – это не девственность, ее можно как потерять, так и вернуть обратно. При том внешняя легитимность белорусского фюрера под вопросом – его признают диктаторские режимы и не признают демократические. Все из-за разности типов легитимности политических режимов.
Чаще всего выделяется три основных типа легитимности (классификация по Максу Веберу):
- традиционный;
- правовой;
- харизматический.
Традиционный тип легитимности власти опирается, как несложно догадаться, на традицию. Все монархии, где власть передается по наследству (а известны и выборные монархии), базируются на традиции. Инструментом легитимации выступает церковь, поскольку право владыки господствовать обосновывается божественной волей.
Правовая легитимность базируется на юридических процедурах, она свойственна в первую очередь демократическим режимам. Если сами процедуры, например, процедура всенародных выборов признается обществом, то это признание распространяется и на лиц, наделенных властью в ходе выборов. Кстати, выборы – не единственный инструмент правовой легитимации. Например, должность президента Швейцарии фактически переходит в порядке очередности на год от одного члена Федерального совета к другому, причем в ходе ротации следующим президентом становится нынешний вице-президент. А члены суда присяжных традиционно избираются по жребию. Наконец, существует практика, когда до избрания председателя парламента его функции исполняет старейший по возрасту депутат.
Харизматическая легитимность – самый сложный механизм признания. Она базируется на вере в сверхъестественную святость, героизм, гениальность политического лидера (диктатора) или политического института. Например, в СССР таким сакрализованным институтом была правящая партия, а ее лидер как бы концентрировал в своих руках доверие к ней со стороны общества. Но чаще всего на данный тип легитимности опираются диктаторы-автократы. Если традиционная легитимность имеет бессрочный характер, а правовой тип легитимности требует периодической «подзарядки» признания через выборные или иные процедуры, то харизматическому лидеру приходится тяжелее всего – он вынужден постоянно подтверждать свою легитимность, одерживая убедительные победы, ибо его власть имеет авторитет исключительно пока он «супергерой».
В данном случае важен не факт победы, а то, как этот факт иррационально воспринимает общество. Поэтому одним из инструментов легитимации вождя-харизматика является пропаганда, способная существенно «корректировать» реальность. Если Муаммару Каддафи удавалось убедить общество в том, что он добился успеха в Чаде, где на самом деле Ливия потерпела сокрушительный разгром, то его власти ничто не угрожало. К тому же имеет значение не отдельный провал или успех, а баланс побед и поражений. Тот же Каддафи разрешал кризис легитимности, компенсируя внешнеполитические провалы внутренними достижениями – социальными, экономическими, политическими.
В этом контексте силовая расправа над оппозицией чаще всего идет в плюс диктатору, так как позволяет ему подтвердить свою альфа-самцовость. Тут как с дворовой шпаной: в авторитете пацан, который может накостылять любому. И тому вовсе не надо всякий раз бить морду, чтобы навязать свою волю. Достаточно всеобщей уверенности в том, что он может вломить, потому что он – победитель, он – суперкул. Как раз мягкотелость, неспособность урыть мосек, посягающих на авторитет вождя, заставляет усомниться в его могуществе, то есть ставит под сомнение его легитимность.
Путинская легитимность – харизматического типа. Конечно, всякий политический режим использует комбинацию всех трех способов легитимации, но доминирует всегда какой-то один. Современные диктаторские режимы чаще всего носят так называемый гибридный характер, то есть их легитимность опирается во многом на демократические процедуры той или иной степени убедительности (Турция, Казахстан, Грузия). Но процедурные вопросы носят вторичный характер. Восторженные массы охотно голосуют за популярного вождя-харизматика. Но даже если он занимает не выборную должность, он все равно остается лидером, как Путин в период президенства Медведева.
Опять же, на старте своей карьеры фюрера политик-популист может прийти к власти через выборы как бы демократическим путем, после чего объявляет себя пожизненным правителем, как эфиопский президент Исайяс Афеверки, правящий страной четвертый десяток лет. И ведь формально-то «все по закону», поскольку он был избран на пост главы государства Национальной ассамблеей (что-то типа парламента), которая осталась под его контролем, и она же продлила его полномочия, после чего Афеверки, пользуясь своим правом президента, распустил законодательный орган.
От чего зависит тип легитимности политического режима? Ответ стоит искать в коллективном бессознательном общества, формирующим образ идеального правителя. Кстати, стоит уточнить, что коллективное бессознательное – это строго индивидуальная часть психики человека, но общая для всех членов общества. Человек – животное социальное, то есть он индивидуален и при том является членом коллектива. На протяжении тысячелетий коллектив формирует самовоспроизводящиеся социальные стереотипы, называемые архетипами. Архетип – это не унаследованные идеи, а унаследованная предрасположенность к ним. В той или иной ситуации может проявиться тот или иной архетип.
Например, архетип патриархальной семьи, объединяющей несколько поколений и ветвей одного рода – наследие традиционного общества. Переход к индустриальному укладу породил новый тип семьи – нуклеарной (состоящей из супругов и детей), партнерской, в которой супруги равноправны. Однако архетип обладает большой инерцией. И он воспроизводит себя, не обращая внимание на то, что условия жизни изменились. Поэтому, например, стремление свекрови помыкать невесткой никуда не делось – это проявление многовековой традиции.
Ну а тяга самца доминировать – пережиток даже не традиционного, а еще первобытного уклада, в котором жизнь семьи находилась в полной зависимости от охотника-добытчика. Уже в аграрной экономике женщина становится более значимой – она, хоть и уступает мужчине в мускульной силе, но выполняет практически все сельскохозяйственные работы. В индустриальном хозяйстве экономическая роль женщины становится еще более значимой, а в постиндустриальный уклад несет полную экономическую эмансипацию женщин. Но архетипы-то никуда не делись, потому ситуация, когда муж ведет домашнее хозяйство, а его супруга делает карьеру, достаточно редка даже в том случае, когда последняя зарабатывает больше. Возможно, пройдет не одна сотня лет, чтобы утвердились новые гендерные архетипы.
В российском обществе существует и архетип власти, который выражается в образе строгого, деспотичного, порой жестокого, царя-победителя, радетеля за державу. Главное – ПОБЕДИТЕЛЯ, и если властитель побеждает, расширяет пределы державы, укрепляет ее, эффективно защищает от врагов внешних и внутренних, то все его жестокости прощаются и даже воспринимаются, как доблесть.
Пожалуй, ближе всего архетип царя воплощается в образе Сталина. В этом – ключевое объяснение феномена современного сталинизма, который набирает популярность несмотря на усилия пропаганды по развенчанию культаличности. Конкретный политик может даже ненавидеть Иосифа Виссарионовича, как исторического персонажа, но одновременно будет стремится соответствовать его архетипу, потому что именно мудрого и несокрушимого Сталина, ведущего своих сторонников от победы к победе в нем подсознательно хочет видеть паства.
Я уже неоднократно отмечал, что «либерал» Навальный только на словах декларирует приверженность либеральным ценностям и демократическим процедурам. В реальной повседневности же это лидер жестко-авторитарный, яркий эгоцентрик, склонный к мачизму, нетерпимый к критике, лишенный эмпатии к «расходному материалу» (своим сторонникам). Из этого же «царского» комплекса проистекают и его великоимперские замашки, склонность к барству, следование принципам элитарной этики.
Но то, что Навальный бессознательно пытается соответствовать царскому архетипу вовсе не значит, что массы будут воспринимать его так, как хочется ему. Например, важный элемент образа – радетель за державу – он ничем подкрепить не может. Наоборот, в глазах глубинариев Навальный не кузнец державного величия, а прислужник врага, носитель чуждых ценностей, агент влияния Запада, поэтому то барство, что восхищает или хотя бы оправдывается электоратом в случае с царем и боярами, в отношении Навального вызывает раздражение, потому что «он не заслужил» право вести себя, как элита.
Я не утверждаю, что Навальный – бяка и ведет себя неправильно. Любой мейнстримный политик в РФ, если хочет добиться успеха, будет пытаться соответствовать царскому архетипу, апеллируя к харизматическому типу легитимации. Другое просто невозможно. Потому что коллективное бессознательное хочет царя-защитника, «эффективного менеджера», победителя, патриарха, барина. Копни любого «либерала» со стажем – выяснится, что он надрачивал на «просвещенную диктатуру» Пиночета, носил в прошлом погоны, приветствовал расстрел Белого дома из танков, являлся прислужником Ельцина, проповедовал приватизацию в пользу «эффективного частника» и даже лично погрел на ней руки. А уж в коррупции измазался любой персонаж, который был не только во власти, но даже просто рядом с ней.
Это, еще раз подчеркну, не потому, что либералы – гнилые. Просто коллективное подсознательное россиян таково, что иной архетип правителя они отвергают. Им не нужен глава государства в лице серого чиновника-технократа, ездящего на службу на велосипеде и униженно отчитывающегося перед парламентом о том, кто ему делал минет на рабочем месте. В глазах глубинного народа такой правитель – лох, позорящий великую страну и статус царя.
Путин же архетипу государя соответствует в полной мере. Хотя точнее будет сказать так: образ Путина практически идеально попадает в русский архетип идеального правителя – радетель за державу, мачо-доминатор, мочитель в сортире, собиратель земель русских, сильный лидер, говорящий с соперниками с позиции угроз и чуть ли не на блатной фене, заставляющий уважать и бояться возглавляемую им страну (в этом – ее величие), властитель, живущий в роскоши, пацан, который не миндальничает по закону, а рвет в клочья внутренних врагов.
Сам образ при этом не имеет ничего общего с прототипом – посредственным трусливым, алчным, тупым, закомплексованным, мелочным и мстительным бандюганчиком. Трудно найти столь же ничтожную личность, когда-либо оказывающуюся у кормила власти. Но коллективное бессознательное воспринимает исключительно образ. В этом смысле, кстати, ничего не изменится, если роль Путина будет играть двойник. И оригинал и дубль – все они работают на образ.
Кстати, не стоит заблуждаться, будто харизматический тип легитимности соответствует именно русской или африканской политической культуре. В Украине, например, актуальна ровно та же легитимационная модель. Ну, с учетом местной специфики востребован не царь, а архетип фартового гетмана. Разочаровал атаман – ату его, давай более удачливого! Поэтому на второй президентский срок переизбраться почти никому не удается. Выборы в данном случае – это всего лишь один из инструментов легитимации, и не стоит путать их с типом легитимности.
Если бы в Украине утвердился правовой тип легитимности политического режима, то никто бы не посмел свергать Януковича. Терпеливо бы подождали девять месяцев до очередных выборов – и отправили бы его на помойку истории, а следом – в СИЗО (В Южной корее это практически традиция). В крайнем случае – лишили бы власти через правовую процедуру импичмента. Точно так же не было бы и третьего тура на президентских выборах 2004 г., который не предусматривается ни одним законодательным актом. Третий тур понадобился лишь как инструмент легитимации победившего в уличном противостоянии харизматика Ющенко. Сегодня же в Украине происходят трансформации еще более интересные – фактически президент Зеленский отменил парламентские выборы, которые должны были состояться 29 октября. И это, как я понимаю, пробный шар – если общество проглотит отмену выборов в Верховную Раду, то под лозунгом «На переправе коня не меняют» будут отменены и президентские выборы.
В данном случае военное время – не оправдание. Сам Зеленский открыто заявляет, что готов к выборам, и их проведение возможно, но ставит условие – ему США и ЕС должны заплатить $5 млрд. Это при том, что они более дорогие, поскольку проводились по смешанной системе, парламентские выборы 2019 г. обошлись казне всего в $125 млн! Сегодня расходы будут меньше, ведь выборы осуществляются по пропорциональной системе. Понятно, что после такого наглого шантажа денег Зеленскому никто не даст, и он преподнесет это как согласие Запада на пролонгацию полномочий действующей «влады». Либо, как вариант – западные партнеры заставят соблюсти демократически процедуры, шантажируя сокращением поставок оружия. Интереснейшую статью с разбором предвыборной ситуации сделал мой друг Лечо здесь.
Боже упаси, я не пытаюсь указывать украинцам, как им трактовать свою Конституцию в военное время – руководствоваться 83-й статьей или дать приоритет 76-й статье. Я всего лишь показываю, что харизматический тип легитимации свойственен не только для диктаторских режимов и то, что правовые процедуры могут быть не только источником легитимности, но и всего лишь инструментом легитимации. Источник легитимности в рассматриваемом случае – харизма национального лидера в хаки. Если бы Зеленский струсил, сбежал в феврале 2022 г. из Киева, то юридически он бы оставался главой государства, но легитимность бы напрочь утерял. Однако он эффективно отыграл образ брутального несгибаемого парня. И его рейтинг с довоенных 23% подскочил до заоблачных 90%. В такой ситуации бояться выборов ему вряд ли стоит, но зачем заморачиваться с выборами, если он и так популярный атаман? Опять же, существует гипотетический риск, что о своих президентских амбициях неожиданно заявит, например, главнокомандующий ВСУ Валерий Залужный – тоже яркий харизматик. И тут еще вопрос, чья возьмет. Так что Зеленский действует вполне рационально, прощупывая возможность продлить свою каденцию без обременительной процедуры, когда легитимность у него уже имеется.
Вернемся к Путину. Выборы – один из инструментов легитимации вождя-харизматика, но не основной. Ключевой фактор – он должен постоянно подтверждать свое право господствовать своими победами. В свое время об этом же сокрушался Наполеон Бонапарт: с одной стороны он вызвал к себе Папу римского, который венчал его императорской короной; с другой стороны – признавал, что в отличие от урожденных государей его власть не зиждется на силе традиции и он является правителем лишь до тех пор, пока одерживает победы.
Теперь очень важный вопрос: кому Путин должен доказывать свое право повелевать? Нет, вовсе не электорату! Холопы с насквозь промытой пропагандой мозгами проголосуют, как надо. А если недостаточно, как надо, Памфилова отшлифует результат до нужной степени блеска. В конце концов выборы могут быть не только конкурентными, но и плебисцитарными. При участии одного кандидата они превращаются в референдум о продлении полномочий.
Но каким бы всемогущим и мегапопулярным не был правитель-харизматик, его карьера и даже жизнь зависят в первую очередь не от плебса, а от благорасположения правящего класса. Если черни достаточно демонстрировать по зомбоящику картинки выдающихся успехов отца нации, то для правящего класса успех – это когда благодаря усилиям вождя их состояние преумножается на пару-тройку миллиардов ежегодно.
А вот тут у Пыни после крымской авантюры все пошло наперекосяк. Что боярам этот Крым, если они купили себе замки в гораздо более приятных и престижных местах. Заковыка в том, что из-за Крыма, отжим которого вызвал оргазмический восторг у плебса, солидная братва свои замки-яхты и прочие активы потеряла. Причина – санкции за агрессию против Украины, которые наращивались с каждым годом. То есть элитка стала заложником своего пахана-невменяшки. Да, она при этом и сама умом не блистала, все же из одной подворотни ползли, и она являлась не только жертвой авантюрной внешней политики каудильо, но и ее соучастником. Однако это не снимает вопросов к кормчему, который должен был как-то вырулить и тем самым подтвердить свой статус фартового пацана.
А как можно вырулить, когда ставка на коррумпированных политиканов в Европе провалилась и проект «Трамп наш» лопнул, не оправдав надежд? Единственный реальный вариант – добиться снятия претензий со стороны Украины. Для этого необходимо было поставить в Киеве прокремлевское правительство из классово близкой уголовной братвы и порешать вопросы по-пацански. Правительство Медведчука, пришедшее к власти на российских штыках, должно было урегулировать крымский вопрос хотя бы даже путем размена территорий (Донбасс возвращается в родную гавань, а Киев отказывается от претензий на Крым), после чего основания для продления санкций как бы исчезали. Если сама Украина не имеет претензий к Кремлю, то как они могут быть у Парижа, Токио и Оттавы?
Наконец, демонстрация военной мощи, разгром мощнейшей армии Европы в ходе трехдневной спецоперации должны была убедить коллективный Запад, что Россия – серьезный игрок и с ней надо вести себя поделикатнее. А то не ровен час – бесноватый русский медведь жахнет ракетой. Или того хуже – Москва с китайцами начнет оспаривать текущий мировой порядок. В этом контексте определенный смысл был и у позабытого ныне ультиматума НАТО об откате на границы 1997 г. Конечно исправлять результаты одной своей авантюры с помощью авантюры еще более масштабной – сомнительная затея, тем не менее, логика в войне для правящего режима имеется.
Понимая логику войны, можно уже строить какие-то модели будущего. Если же исходить из версии безумия Путина – мол, захотел фюрер поиграть в солдатики – послал их брать Киев за три дня, то это никоим образом не объясняет иррационального поведения всего правящего класса. Между тем правящий класс хоть и совершил ошибку, но рассуждал-то при этом вполне рационально. Имя этой ошибки – Путин. Это он облажался. Это он всех подставил, лишил последней виллы в забугорье. Влез в авантюру, из которой сегодня вообще нет никакого выхода – ни хорошего, ни плохого. Да, пока братва может тешить себя иллюзиями, что, авось, главпахан вырулит на новый Минск, что Запад устанет, что Украина рухнет, не выдержав военного напряжения. Кто-то, возможно, до сих пор рассчитывает на военную победу и капитуляцию Украины. Кто-то просто пассивно ждет, куда выведет кривая.
Но отчуждение между правящим классом и фюрером нарастает. Главный принцип харизматического типа легитимности – лузер должен уйти, став посмертно козлом отпущения. Изменить же принцип легитимации власти, перейдя к традиционному или правовому типу невозможно. Для этого придется не только трансформировать режим в монархию или демократию (хотя бы охлакратического типа, как в Украине), надо, прежде всего, перепрошить архетипы коллективного бессознательного населения – а это задача слишком масштабная.
Часто приходится сталкиваться сточкой зрения, что Путин – просто слетевший с катушек идиот. Мол, не лез бы в Украину – и режим мог бы еще десятилетиями тихонько загнивать. Логично, но это чисто диванная логика. В данном случае надо руководствоваться логикой борьбы за власть. Харизматический лидер не может требовать от правящего класса, чиновничьего аппарата безусловного подчинения только на том основании, что он обеспечил загнивание. Это обычная ситуация в режимах традиционного и правового типа. Харизматический тип легитимности работает только в том случае, если правитель побеждает. Этого требует базовая логика генезиса диктаторского режима. Диктатор-неудачник – это труп. Да, он может жить еще годы, не выползая из тайного бункера, но представьте, каково существовать в этом аду – в ожидании смерти, страшась удара табакеркой от ближайших сподвижников или даже членов семьи.
Поскольку военный конфликт имеет внутриполитическую подоплеку (а война, как известно, есть продолжение политики иными средствами), он не может разрешиться на поле боя. И переговоры с агрессором совершенно бессмысленны. Ситуацию может изменить только внутренняя трансформация кремлевского режима, при том, что поражения на внешних фронтах создают все больше предпосылок для этого. Шансы на переворот я вижу в будущем году. Насколько серьезные – рассмотрим ниже.
Смысл этого поста – показать, как фактор харизматической легитимации приводит к кризису легитимности путинского режима. Этот кризис пока не имеет много ярких маркеров вроде пригожинского недопутча, но практика показывает, что по мере истончения легитимности вождя-лузера такого рода сюрпризы начинают нарастать лавинообразно и неконтролируемо. Так что, возможно, мы стоим на пороге бурных событий. (Продолжение следует)