Почему тупость побеждает? Подвал

« Назад

Почему тупость побеждает? 22.07.2022 11:32

Предисловие.

Уважаемый читатель!

Я как создатель данного проекта вынужден иногда ставить те материалы, которые сам считаю либо сырыми, либо полусырыми. И тут даже вопрос не в том – допишут ли авторы данные статьи или нет,- общая суть данных материалов и так понятна, а в том, что они в большей мере даже дополняют друг друга. Если все свести к единому знаменателю, то можно сделать следующе заключение, что на фоне происходящей трансформации всего общества нашей планеты, руководство страны - ее элита или Кремль не отвечают по своим интеллектуальным показателям уже сложившейся ситуации и предопределенным будущим вызовам и событиям как в стране, так и мире.

И начнем мы обзор данных статей в обратном порядке:

С.Б.(TN)

Материал второй.

Алексей Кунгуров

Часто возникает ощущение, что вокруг медузоподобные тупицы и буйнопомешанные идиоты, причем их концентрация наверху просто зашкаливает? На то могут быть две причины:

1. У вас завышенная самооценка и потому вы неадекватно оцениваете окружающих.

2. Вне зависимости от первого сейчас действительно золотое время для идиотов, причем это характерно не только для деградирующего постсовка, такова общемировая тенденция.

Но в РФ, конечно, эффект победы над здравым смыслом проявляется ярче, чем где-либо. Есть популярное, но примитивное и в корне неверное объяснение: дескать, 70 лет отрицательного отбора при совке привели к вырождению нации, плоды которого мы сейчас пожинаем. Мол, чего вы хотите, если коммуняцкая власть обрушилась с репрессиями на интеллектуальную элиту общества – тут вам и расстрельные подвалы ЧК, и массовая эмиграция, и философский пароход, и гулаговский шарашки… к штурвалу прорвались шариковы и с энтузиазмом принялись всех ровнять по себе. Попортили генофонд, суки!

Теория занимательная, но она не в силах объяснить, как же в условиях такого отрицательного отбора новая власть смогла, например, осуществить индустриальный переход в рекордно короткие сроки. Репрессиями? Увы, но этот метод имеет весьма ограниченную эффективность. Да, можно расстрелять директора завода, который не выполнил план, в назидание другим директорам, а главного инженера отправить в ГУЛАГ. Но кем их заменить?

Если вместо директора поставить комиссара, хорошо умеющего хорошо лизать начальству, а вместо главного инженера – молодого и энергичного комсорга, доходчиво доносящего актуальные лозунги до низов, то как это поможет поправить производственные показатели? Расстрелы и чистки работают только в том случае, когда наверху – застой, а внизу есть отличные кадры, которым не дают ходу засидевшиеся и утратившие хватку начальники. В случае же отрицательного отбора, то есть, когда на смену дураку приходит еще менее компетентный руководитель, ускорение ротации путем репрессий ведет к стремительной деградации управляющего контура. В этом случае как раз снижение социальной мобильности, застой – благо, потому что не дает прорваться тупицам на командные высоты.

Как бы СССР выиграл войну, если бы в армии практиковался отрицательный отбор командных кадров? Тут, конечно, тоже в ход идут шаблоны: типа, мясом закидали, американцы своим ленд-лизом не дали обосраться. Поверьте, еще никому и никогда не удавалось выигрывать войну мясом. В противном случае Китай, имеющий возможность выставить на поле боя миллион или даже 10 миллионов солдат, легко б размазал жалкую кучку белых интервентов в первой опиумной войне, а второй просто не случилось бы.

И даже техническое превосходство далеко не всегда является решающим фактором. Вот, казалось бы, что мешает путлеровскому рейху порвать Украину, как тузик грелку? Пушечного мяса – завались, превосходство в технике неоспоримо (пока). Денег на вояк тратится без всякого удержу. Результаты только какие-то невразумительные, я бы даже сказал позорные. Вторая армия мира (ну, типа) неделями штурмует сельцо Хрюкино и силами трех фронтов при участии стратегической авиации перетирает в труху райцентр Распердяевск. На большее она уже не способна.

Как раз наоборот, значительно уступая в плане подготовки солдат, Красная Армия колоссально выигрывала в эффективности управления войсками, причем чем выше был уровень командования и дольше шла война – тем выше становилось превосходство. Именно это и стало главным фактором успеха, а вовсе не ленд-лиз. В противном случае не ясно, почему англичане, получившие примерно 70% всех американских поставок по ленд-лизу, не взяли Берлин в 1942-м. И, кстати, весьма невразумительные темпы наступления западных союзников в 1944 г., когда они, имея подавляющее численное и качественное превосходство в силах, почти три месяца ползли к Парижу из Нормандии (200 км) показывают, что уровень их командования, мягко говоря, был весьма далек от идеала.

Так что концепция отрицательного отбора никак не объясняет, почему именно сейчас, через 30 лет после того, как совок почил в бозе, у штурвала оказались откровенно умственно отсталые субъекты. Виной тому, прежде всего, системный фактор. Как я подробно и неоднократно разжевывал ранее (например, здесь), советское общество накопило большой уровень системной сложности, которому окостеневший управленческий контур перестал соответствовать. По моим субъективным оценкам точка перехода, когда советская элита из драйвера роста начала превращаться в тормоз прогресса, пришлась на начало 50-х годов. Именно в этот период перестройка могла бы оказаться эффективной. Но ее не случилось, а в 80-х она уже помогла, как мертвому припарки. Общество, замедляя темпы развития, еще продолжало по инерции накапливать сложность, но сложившаяся в эпоху большого рывка система управления ему уже не соответствовала.

Дело тут не в снизившихся умственных способностях партийных боссов, а именно в управленческих технологиях. Те институты и практики управления, которые демонстрировали потрясающую эффективность в условиях перманентного кризиса и мобилизационных усилий (революция – гражданская война – индустриализация – коллективизация – война – атомная и ракетно-космическая гонки), когда требовалась сверхконцентрация усилий на прорывных направлениях, оказались совершенно неадекватны в условиях стабильного и поступательного развития. В последнем случае именно грамотное распределение ресурсов обеспечивает гармоничное развитие.

Однако распределение ресурсов подразумевает и распределенную систему управления. Управляющий контур, сохранив концентрический характер, начал деформировать страну под себя. Советская элита умела воевать и в условиях военного кризиса чувствовала себя уверенно, ибо только в этой ситуации являлась востребованной. Но нужна ли обществу война, пускай и холодная? Правящую верхушку это не волновала, она интуитивно понимала, что сможет существовать, только пока идет война и стремилась именно к войне, конфронтации. В результате возник перекос, когда общество львиную часть ресурсов тратило на гонку вооружений и прокачку военных мышц. Это и привело СССР к состоянию структурного кризиса, который по мере замедления развития он генерировал все меньше ресурсов, а блокирование верхами реформ гарантировало перерастание ресурсного кризиса в системный.

Коллапсирующая социальная система обладает таким качеством, как нереформируемость, потому что именно выродившаяся верхушка является единственной причиной социальной деградации. Не может же она сама себя реформировать! Успешные реформы может осуществить только принципиально новый управляющий субъект, который приходит к власти в результате революции, в ходе которой старая обанкротившаяся элита идет под нож. Но…

Но если правящий класс не в силах изменить себя в интересах общества, то менять общество «под себя» он все еще способен. В Советском Союзе противоречие между развитием и стабильностью, между накапливающим системную сложность социумом и управляющим контуром, ее утрачивающим, был разрешен не путем революции, а путем инволюции, то есть примитивизацией объекта управления, резким сбросом системной сложности, приводящим «опрощенное» общество в соответствие с устаревшей моделью управления.

Проектно отказ от системной сложности виделся привлекательным. Мол, давайте перестанем сжигать ресурсы на ненужную милитаризацию страны – и у нас появятся средства, чтобы заткнуть все дыры. Ради экономии ресурсов пришлось признать поражение в Холодной войне, отказаться от собственного проекта развития, соперничества с Западом и строительства собственной мирсистемы под названием «социалистический лагерь». Побочным эффектом стал распад самого Советского Союза.

Этот акт сейчас кремлевская пропаганда подает как величайшую геополитическую катастрофу в истории и национальную трагедию, сделавшую «бездомными» 25 миллионов русских, ставших самым большим рассеянным народом. Надо же как-то обосновывать войны по периметру РФ – мол, мы не просто крылатыми ракетами сносим жилые дома, а восстанавливаем историческую справедливость, собираем земли русские в единый рейх.

Тогда же упразднение сверхдержавы воспринималось массой если не как безусловное благо, то уж точно без сожаления. В коллективном сознании и, прежде всего, сознании элит, распад снимал еще одно неразрешимое в рамках существующей системы противоречие – между центром и регионами. Концентрическчая система управления подразумевает строгую иерархию и унитарный характер государства, в то время как формально СССР состоял из 15 национальных республик, в которых в ходе накопления системной сложности сформировались собственные национальные элиты.

В условиях мобилизационного режима управления все национальные верхушки были вписаны в единый партийный контур, что обеспечивало их интеграцию в унитарную государственную элиту. Но как только партийный каркас стал разваливаться, выяснилось, противоречия между центром и окраинами носят неразрешимый характер. В республиках, становящихся все более суверенными, вожди орали: «Хватит кормить Москву!», в Центре же население было уверено, что стоит только сбросить балласт в виде дотационных республик – вот тогда-то и заживем. Поэтому развал страны не вызвал ни малейшего противодействия со стороны ширнармасс. Наоборот, неуклюжие попытки центральных властей сохранить Союз военными усилиями (Тбилиси-1989, Баку-1990, Вильнюс-1991, августовский путч в Москве) встречали не только недовольство, но открытое сопротивление.

Однако попытки лечить системные противоречия структурными трансформациями изначально обречены на провал. Перераспределение ресурсов внутри системы не увеличивает их и не устраняет самих противоречий. Более того, легкие рецепты почему-то не работают или и приводят к обратному результату. Вот казалось бы: если СССР тратит на 5-миллионную армию, гонку вооружений, космические понты, содержание «дотационных» республик, финансирование дружественных режимов в странах соцлагеря и третьем мире, грубо говоря, 60% национального дохода, то избавившись от этого балласта, можно направить высвободившиеся ресурсы на повышение жизненного уровня населения и проекты развития.

Упс! Оказывается, что остановка завода, производящего стратегические бомбардировщики, приводит к развалу всей производственной цепочки и далее – всей авиационной отрасли, что делает невозможным производство в том числе гражданских самолетов. Это дает на выходе сотню тысяч безработных, бунтующие моногорода, утечку мозгов за рубеж, но больше масла в результате не становится! И ресурсов для развития не появляется, наоборот, возникают новые проблемы, в том числе социальные, требующие дополнительных затрат на их решение. Новыми красками играет системное противоречие: мобилизационная система управления не способна решить проблемы, которые возникают по причине ее несоответствия управляемому объекту.

Генезис коллапсирующей социальной системы может идти только по двум направлениям:

- выход из спирали деградации через катастрофу и совершение фазового перехода на более высокую ступень развития (но тут бабушка надвое сказал: либо выживешь, либо погибнешь в процессе болезненной системной трансформации);

- отказ от развития в пользу стабильности, для поддержания которой система тратит все свои внутренние ресурсы, а усыхание ресурсной базы вынуждает на каждом витке инволюционной спирали сбрасывать обременительную системную сложность, чтоб высвободить новую порцию ресурсов на решение текущих задач.

Как видим, система управления в СССР/РФ последние 40 лет, легко меняя идеологический окрас, сохраняет свою концентрическую структуру и военный характер, то есть приверженность силовому принципу разрешения противоречий. В режиме мирного времени правящий класс утрачивает рычаги управления, его никчемность становится ненужной, поэтому он подсознательно стремится к войне – как внутренней, так и внешней, потому что только война (ее угроза) дает убедительное обоснование для сверхконцентрации ресурсов в своих руках и повод к сбросу системной сложности – мол, кругом враги, нам не до излишеств, развивать нанотехнологии будем потом, а пока надо сплочаться вокруг фюрера и срочно перевооружать армию анало-говнетными вундервафлями.

Теперь, полагаю, читатель сам может сказать, почему управленцы необратимо тупеют: потому что уровень решаемых ими задач непрерывно сужается. Сброс обществом накопленной за последнее столетие системной сложности приводит к утрате целых отраслей промышленности, что делает ненужным образование, а «избыточность» человеческого материала позволяет не заботиться о его здоровье, продолжительности и качестве жизни. Указанные факторы влекут за собой деградацию систем рекультивации человеческого капитала.

Россианская элитка уже не озабочена приращением ресурсов – эту задачу решала советская элита, нынешняя занимается исключительно их перераспределением – сокращает фонды развития с целью поддержания стабильности. Перераспределять и сокращать – тут ведь ума много не надо, высокий IQ только вредить будет. Всякий представитель правящего класса, способный улавливать причинно-следственную связь между фактами и процессами, неизбежно придет к выводу, что так жить нельзя и следует немедленно начинать плясать в противоположном направлении; надо разрешать губительные системные противоречия, а не углублять их, опускаясь все ниже по спирали деградации. А это, как видим, идет вразрез с интересами правящего класса, который печется исключительно о том, чтобы продлить свое существование за счет утилизации социума, и ничего менять не намерен.

Системный, то есть определяющий фактор, работает на умственное, а попутно и моральное вырождение элитки рейха. В данном случае термин «элита» надо понимать в широком ключе – это не только политическая, бюрократическая верхушка, но и элита интеллектуальная, чья функция заключается в воспроизводстве правящего класса и формировании национальной идеи, элита экономическая, отвечающая за производство ресурсов, элита силовая, научная, вплоть до спортивной и культурной элит, отвечающих за, так сказать, гормональный баланс социума. Все эти деятели вынуждены тупеть и нравственно опускаться ради самосохранения, иначе будут выброшены из элитки за несоответствие генеральной линии.

Тут здравомыслящий читатель мне резонно возразит: да, вожди могут себе позволить тупеть и морально разлагаться, предаваясь воровству, извращениям и излишествам, но только в том случае, если в их распоряжении есть аппарат, способный решать тактические задачи по поддержанию той же стабильности. То есть какими бы идиотами не были высшие властители, но и им нужны умные исполнители, обслуга, холуи. Кто-то же должен работать!

Теоретически – да, но жизнеспособность РФ катастрофически подорвал фактор, который в иных условиях мог бы стать просто подарком небес…

(Продолжение следует)

Материал первый.

Смена элит и новый мировой порядок

Валерий Морозов

К читателям,

После публикации первых трех частей серии «Война на Украине и Конфликт цивилизаций» у некоторых читателей возникли вопросы, которые концентрируются вокруг нескольких пересекающихся тем. В частности, читатели спрашивают:

Почему так много аналитиков и политологов говорят о разделе мира на макрорегионы или пан-регионы, которые формируются вокруг мощных держав, но только вы пишете о том, что будущие макрорегионы формируются не просто вокруг мощных государств, политически влиятельных крупных экономик, сильных в военном отношении держав, а вокруг центров мировых цивилизаций?

Если в будущем мире будет править супергруппа «цивилизаций», то тогда какую роль в мире будут играть другие 160 независимых членов ООН, которых нельзя отнести к «цивилизациям»?

Какую роль в новой системе международных отношений вы отводите Великобритании, Франции или Германии? Какое место займет в будущей мировой системе, например, Великобритания, которая на протяжении нескольких веков была центром крупнейшей империи, начала формирование англо-саксонской цивилизации, с начала прошлого века обладала своим, в то время так называемом, «Британским федеративным пан-регионом»?

Будет ли Великобритания включена в ХХI веке в состав «супергруппы» цивилизаций, которые будут управлять миром, или станет одним из тех, кого Путин называет «кругом допущенных», и войдет в состав макрорегиона или одной из цивилизаций, подчиняясь ее центру, например, США или Индии?

Не связаны ли политические и экономические кризисы в Великобритании, странах ЕЭС, а также нарастающий кризис в США, с политическими ошибками, которые были вызваны недооценкой остроты конфликта цивилизаций и возможностей Китая, России и Индии, а также контрпродуктивным и бесперспективным сопротивлением их стремлению изменить миропорядок? Или эти кризисы вызваны несоответствием западных элит и их политики новым реалиям, требованиям современного технологического уклада, возникающей в мире новой социально-экономической формации и меняющемуся раскладу сил в мире? Или они вызваны обострением борьбы за место в «супергруппе» и снижением шансов получить это место для государств, которые были когда-то великими державами?

Почему вы рассматриваете Россию как «цивилизацию», которая может претендовать и рассчитывать на место в «супергруппе»? Почему вы не разделяете мнение, что лидерами в новом многополярном мире будут США, Китай, а также возможно Индия и Латинская Америка, а вот Россия слишком слаба экономически, коррумпирована и расколота на продажные кланы и элитные группировки, готовые продаваться и предавать, и слишком не уважает суверенитет других стран, чтобы стать в ряды лидеров мира?

Как можно считать государственной идеологией правящей элиты в современной России рационализм, как это вы утверждаете, если рационализм – это метод, который принимался и применялся многими мыслителями и государственными деятелями и не являлся основой какой-либо определенной идеологии? Может быть, этот «рационализм» в России является порождением или маскировкой безыдейности и нравственной ущербности нынешнего российского руководства и ее элит? …

Вопросы серьезные, важные и интересные, и я планировал ответить на все эти вопросы после того, как завершу серию о войне на Украине. Завершить серию я хотел материалом об особенностях влияния на ход, формы и методы ведения боевых действий на Украине конфликта цивилизаций, а также кризисных процессов, которые происходят внутри русской и западной цивилизаций. Ибо война на Украине порождена не только столкновением стратегических интересов Запада и России, переделом зон влияния в мире, но и кризисами, — разными по причинам, которые их вызвали, по направленности кризисных процессов и их интенсивности, — через которые проходят в настоящий момент западная и русская цивилизации.

На Украине Запад и Россия ищут не только свое место в будущем мире, но и выход из внутренних кризисов, одна сторона за счет другой, хотя кризисы порождены прежде всего их внутренними противоречиями, а затем уже сторонними силами. Но в современном мире уже стало привычкой и даже традицией объяснять и списывать внутренние противоречия и проблемы, ошибки руководства и предательство элит на сторонних «врагов», часто тем самым этих врагов порождая, провоцируя и предоставляя им возможность приписать себе «победу» над противником.

Однако, в последние недели, возникли несколько обстоятельств, которые не только заставили меня сделать очередной перерыв в серии о войне на Украине, но и потребовали скорейшего ответа на поставленные читателями вопросы.

Во-первых, я уважаю тех людей, которые эти вопросы мне задали. Среди них, — и в Великобритании, и в США, и в России, — есть читатели, которые входят в интеллектуальную и политическую элиту, и оставить их вопросы без ответов будет абсолютно неправильно. Тем более в период смены или, как минимум, корректировки политического курса и формирования нового правительства Великобритании, нарастающих политических кризисов в Италии, Франции и Германии и предстоящих изменений в США, где политический кризис отстает от того же британского, но угрожает догнать Лондон в ближайшие месяцы, а также в период начавшейся общественно-экономической перестройки в России, где еще есть шанс избежать результата, к которому привела «перестройка» Горбачева.

Отвечать читателям в личных письмах не очень рационально, ибо каждый такой ответ потребует столько же времени и усилий, сколько отдельная статья. Оставшись без ответов, эти вопросы будут вставать и перед другими читателями, причем, вставать будут постоянно, что усложнит восприятие моих материалов в дальнейшем, а этого «усложнения» мне хотелось бы избежать.

Во-вторых, в последние недели прошли события, которые отодвинули войну на Украине на второй план. Эта война постепенно уходит в историю как эпизод противостояния Запад — Россия, которое может продолжиться и после окончания войны на Украине, может перейти в новые формы или вылиться в новую систему равновесного взаимодействия цивилизаций, что выведет на качественно новый уровень весь комплекс международных отношений.

В итоге, с анализом итогов военной операции на Украине, в том числе ее последствий для США, Европы, России и мира в целом, можно подождать, хотя в ответах на поставленные вопросы мне неизбежно придется касаться хода и событий этой войны.

В-третьих, в британском журнале «Spectator» появилось выдающееся по аналитической глубине и форме интервью Генри Киссинджера, которое вызвало абсолютно неадекватную реакцию, во всяком случае в СМИ, как на Западе, так и в России ( ссылка на статью — ‘There are three possible outcomes to this war’: Henry Kissinger interview | The Spectator ).

При этом, я допускаю, что и в США, и в Европе, и в России нашлись политики и политологи, которые поняли реальный смысл того, что сказал Киссинджер, но, видимо, они предпочли промолчать…

В любом случае, я посчитал необходимым прокомментировать интервью бывшего госсекретаря США, в котором, хотя часто в завуалированном виде, говорится то, что люди такого уровня и положения говорят исключительно в узком кругу. Видимо, Киссинджер понял, что надо говорить открыто, хотя и аккуратно, для тех, кто способен понять…

Еще одно замечание по поводу реакции в России на интервью Генри Киссинджера. Если на Западе интервью, по понятным причинам, вызвало вялую реакцию правящих элит и было почти проигнорировано, то в России реакция была резкой и негативной. Такая реакция продемонстрировала абсолютную неспособность российских политологов воспринимать аналитику, предложенную великим политиком, представителем западной цивилизации, особенно когда его мысли предлагаются не «в лоб» и не «по лбу», если его мысли прикрыты сравнениями и намеками, если надо подумать, а не вскакивать и бежать к экрану или в студию, чтобы «ответить», «разоблачить», «дать отпор» или «заявить», то есть убежденно сотрясти воздух и ляпнуть что-то «прокремлевское», не понимая ничего в прочитанном.

Есть и еще один аспект. В своем интервью Генри Киссинджер, хоть и завуалированно, но дает ответы на некоторые из тех вопросов, которые мне задали читатели. И его ответы меня радуют. Более того, спорить с Киссинджером для тех, кто спорит со мной, будет трудно. С Киссинджером не поспоришь. Киссинджер – один из патриархов международной политики…

Итак, начинаю я эту серию с анализа интервью бывшего госсекретаря США, который когда-то сыграл важную роль в распаде СССР как одной из форм русской цивилизации и сыграл важную роль в создании на десятилетия противостояния между Россией и Китаем, обеспечив однополярный мир и полное доминирование США и западной цивилизации в мире…

Послание патриарха. В обратном порядке

Опубликованное в журнале «Spectator» интервью Генри Киссинджера, которому исполнилось 99 лет, состоит из нескольких частей. Первая часть посвящена войне на Украине и вариантам возможного результата противостояния России и Украины, за спиной которой стоит Запад. Интервью так и называется: «Есть три возможных исхода этой войны: Генри Киссинджер».

К анализу этой части интервью мы вернемся позже, так как, хотя интервью начинается именно с темы войны на Украине, позиция Киссинджера по этому вопросу становится яснее после анализа его ответов на последующие вопросы. Таким образом, анализировать интервью патриарха мировой дипломатии следует в обратном порядке.

И начнем свой анализ мы с рассказа Киссинджера о своей новой книге “The Age of AI: And Our Human Future” – «Время ИИ: и будущее нашего человечества»), рассказ о которой стал для Киссинджера предлогом, чтобы высказать важные мысли, прежде всего о современном состоянии западной демократии, а значит, западной цивилизации…

Сравните и почувствуйте разницу

В частности, Киссинджер заявил, что эпоха Искусственного Интеллекта в западных странах не делает политиков умнее и не стимулирует выбор в государственные лидеры наиболее умных и способных.

Киссинджер заявил, что сейчас в мире, — и тут следует учесть, что говорил он именно о западном мире, — нет ни одного политика, который отвечает статусу «выдающегося» или «великого» политика. Киссинджер дал понять, что считает, что современные лидеры не отвечают требованиям нынешнего времени, времени кризисов, переходов, конфликтов, возрастающей угрозы мировой ядерной войны, когда принципиально меняется расклад сил в мире и закладывается новая система международных отношений, когда решается будущее мировых держав и человечества в целом.

Лидерами в такие времена, по мнению Киссинджера, должны быть политики, которые способны и готовы «формировать события… в условиях большой турбулентности». Политики должны «интерпретировать происходящее», придавать «особое направление развитию событий». Политическое лидерство должно иметь «стратегическую идею и смысл», а цель должна быть обеспечена «техническими возможностями исполнения политической воли». Таких лидеров Киссинджер не видит.

Главное, чего лишены нынешние политики, в том числе руководители западных держав, от которых зависит будущее человечества, по мнению Киссинджера, состоит в том, что у них отсутствует «долгосрочное мышление и живое чувство истории».

Политические лидеры Запада не соответствуют своему времени, — и это один из главных выводов, который необходимо сделать из интервью. Фактически, Киссинджер говорит, настаивает и призывает к смене политического руководства в ведущих странах западной демократии.

Внутренние и внешние угрозы западной цивилизации

Киссинджер не знает и не видит ни одного государственного лидера западной цивилизации, который мыслит стратегически, имеет перспективное видение будущего, верит в свои идеи и выстраивает политику государства так, чтобы это будущее было создано на двух главных, по мнению Киссинджера, политических принципах: ради блага мира («for the good in the world») и ради стабильности в мире («for the stability of the world»).

Великие лидеры должны, как считает Киссинджер, «понимать свое общество и верить в него. Но они также должны быть в состоянии подняться над ним, направить общество из того состояния, в котором оно находится, в то, в котором оно никогда не было.»

Отсутствие у политической элиты новых идей, понимания развития человечества, способности понять и принять необходимость изменений международной системы экономических, финансовых и политических отношений является самой главной угрозой для самой западной цивилизации.

Государства и общества, лидеры которых лишены видения, идей, осознания стратегической цели и перспективы, понимания будущего и веры в свою идею, по мнению Киссинджера, представляют «огромную угрозу» для самого Запада, ибо в обществе и государстве, построенном на принципах западной демократии, лишенном образа будущего как идеи, «любой демагог…может использовать негодование людей, их раздражение, вызванное возникшими обстоятельствами», не для блага и продвижения к лучшему, не для решения противоречий внутри общества и международного сообщества, а для достижения личных, клановых политических интересов или, как выразился Киссинджер, чтобы «добиться личного несоразмерного влияния».

Потеря моральных ориентиров и нравственных ценностей приводит к превращению моральных законов, идеологий, идей в фетишизмы, штампы. Использование политиками и государственными руководителями этих штампов и фетишизмов в личных политических интересах является одной из главных причин политических кризисов в странах западной демократии. Такой вывод приходится делать из интервью бывшего госсекретаря США.

Подводная часть «айсберга» цивилизации

Киссинджер касается чрезвычайно важных проблем, но касается их в стиле своего любимого писателя Хемингуэя: на поверхности видна лишь малая часть, остальное скрыто словно подводная часть айсберга. Но именно подводная часть, которую читателям приходится додумывать, является самой важной.

Использование штампов и фетишизмов в личных политических целях происходит в странах, например, в Великобритании и США, где идеи развития взаимодействий и взаимоотношений между людьми, государствами, общественными и бизнес структурами, например, relational thinking, а также идеи «социальной устойчивости», способности общества и бизнеса создавать и наращивать социальный капитал, поддерживать межэтническую гармонию, содействовать сплоченности сообщества и семейной гармонии, социальной интеграции, — всего того, что необходимо для минимизации конфликтов и обеспечения благополучия человека, общества, государства, — получили несравнимо большее развитие, чем в большинстве других стран, включая Россию.

И тем не менее, американские, британские и европейские политики мало не восприняли эти идеи, не замечают их и проводят политику, отметая «социальную устойчивость», relational thinking, но ускоренно продвигая идеи «климатической» и «экологической устойчивости», сузив их до повестки «зеленой энергетики», тем самым разрушая энергетические основы собственной экономики и социальной системы,

Киссинджер говорит и о важности для политических лидеров сохранять преемственность нравственных ценностей западной демократии, ибо именно на их основе, — и только на их основе, — может сохраниться и развиваться западная цивилизация. И в западной цивилизации достаточно активно и упорно развиваются идеи о сохранении нравственных ценностей, их передаче, в том числе в политике, от одного поколения к другому, что является основой не только для тех же идей социальной устойчивости, но и устойчивости государства и цивилизации в целом.

Именно смена моральных законов общества и нравственных ценностей приводит к изменению цивилизационного кода, что в свою очередь приводит к гибели цивилизаций, их поглощению другими или трансформации цивилизации и рождению на ее основе новой.

Так происходило со всеми цивилизациями. Русская цивилизация была рождена на просторах Восточной Европы, и в основу ее был заложен код общинных нравственных ценностей и моральных законов деревенских территориальных общин, разбросанных на территории площадью в десятки тысяч квадратных километров. Эти ценности во многом сохранились через тысячелетия до сих пор.

Моральным ценностям древнерусских деревенских общин были в наибольшей степени близки моральные законы раннего христианств, закрепленные в Православной Церкви. Именно поэтому, Древняя Русь выбрала православие, а Россия до сих пор сохраняет верность православию, ибо моральные принципы народной жизни остаются близки православным ценностям до сих пор.

Однако, каждый раз, когда под влиянием внешних сил (Великая Орда, Западная Европа, в том числе идеи буржуазной демократии и марксизм) или внутренних кризисов начиналась смена или размывание традиционной морали, — православного христианства и общинной системы взаимоотношений, — русская цивилизация претерпевала изменения, начиналась трансформация. Однако, устойчивость общинной морали и православной веры и традиций сохраняли русскую цивилизацию и возвращали ее на магистральный путь ее развития. Такой возврат к традиционным ценностям русской цивилизации происходит в России сейчас.

Так произошло и в Европе, когда языческие законы нравственности и отношений между людьми были заменены на моральные законы и ценности христианства. Трансформации нравственных ценностей раннего христианства в католические нравственные ценности, а затем в протестантские привели к трансформации Европы и к созданию основ нынешней западной цивилизации. Отказ от этих ценностей и «социальной устойчивости» неизбежно приведет к смене кода западной цивилизации и к ее очередной трансформации.

Самая большая проблема демократии

Современные политики, увлекаясь либеральными ценностями, принося традиционные законы морали и нравственные ценности в жертву новому либерализму, подрывают моральную основу западной цивилизации, дезинтегрируют общество, усиливают процесс его фрагментации, деления на мелкие группы, фракции, движения и течения, каждое со своей моралью и ценностями, часто противостоящие друг другу и конфликтующие.

Эта раздробленность общества и государства способствует нарастанию конфликтности в обществе и политике, разрывает цивилизацию и лишает ее устойчивости и эффективности, способности концентрировать усилия на главных целях, прежде всего на предотвращении конфликтов, обеспечении стабильности в мире, о которой как о необходимости говорил Киссинджер.

Именно возрастающая фракционность и конфликтность привела на вершину власти людей, среди которых Киссинджер не смог найти ни одного, кого можно было бы назвать «выдающимся» государственным деятелем и политиком.

Отсюда произрастает неспособность Запада найти ценностную основу, базу для компромиссов в отношениях с другими цивилизациями, прежде всего с Китаем и Россией, в том числе на Украине.

Западные политики действуют, не имея ясного образа будущего, в который они верят. Они рассматривают отношения не с точки зрения стратегических и долгосрочных интересов своих народов и всего человечества, а с точки зрения своей готовности и готовности противников к конфликтам.

Они готовы доводить противостояние до предела, до края, потому что тормозом для элит перестало быть традиционное для западной демократии понимание, что последствия и потери в случае поражения не должны превышать возможные в случае победы приобретения и выгоды. Нынешние лидеры Запада проводят свою политику так, что создается впечатление, что тормозом для них может быть только осознание реальной угрозы уничтожения, предельной угрозы. Это может довести до опасной черты всю нынешнюю систему мировых отношений.

Герои прошлого против героев нашего времени

Неспособность нынешних государственных руководителей стран западной демократии решить стоящие перед миром проблемы, разрешить обостряющиеся противоречия и найти выход из конфликтов, в том числе из конфликта с растущими и укрепляющимися другими цивилизациями, требующими изменения системы международных отношений с учетом их стратегических интересов, о котором я пишу, показана Киссинджером в сравнении и сопоставлении нынешних руководителей с государственными лидерами ХХ века.

Из лидеров прошлого века в интервью Киссинджер называет Уинстона Черчилля, Шарля де Голля, Конрада Аденауэра, Ричарда Никсона, хотя в книге рассказывает и о других: Анваре Садате, Ли Куан Ю, Маргарет Тэтчер.

Выбор в интервью лидеров ХХ века для сравнения с нынешними руководителями не случаен. Киссинджер не только работал и общался со всеми этими лидерами, знал их достаточно близко, чтобы понять их характер, идеи, взгляды и оценить их как государственных руководителей. Все они были руководителями ведущих западных демократий. Каждый из них сыграл выдающуюся роль в переходе своих стран и всего мира из системы мирового порядка, существовавшей до Второй мировой войны, через войну мировую, а затем холодную к нынешней системе международных отношений, которую теперь предстоит изменить и перестроить их преемникам.

(Продолжение следует)