Психологическое состояние на этапе принятия решения о поездке в зону СВО. Часть 1
14 октября 2023
Часто многие подписчики просят меня написать статью про моë психологическое состояние в зоне СВО и после возвращения в мирную жизнь. Наконец-то собрался с мыслями и решился это сделать. Я задумал написать цикл статей про состояние человека при принятии решения о вступлении в ЧВК Вагнер и поездке на СВО и нахождении в учебке, на передовой и в госпитале, а также при возвращении в мирную жизнь.
И так, часть 1 "Психологическое состояние на этапе принятия решения о поездке в зону СВО".
Принять решение о поездке на СВО надо обдуманно, взвешенно.... Это банальная фраза, но это так.
Помню было очень много разговоров о СВО, о боевых действиях и различных подразделениях, принимающих в них участие. О ЧВК Вагнер я знал, ну, оочень поверхностно. Да, слышал, что она есть, но без конкретики. Читал несколько лет назад интервью в одной газете, якобы одного из бывших сотрудников компании.
Там описывалась поездка в Молькино, трудоустройство и командировка в Сирию. Это были все мои сведения о конторе - не густо.
С началом и развитием СВО, начала поступать информация об участии в ней ЧВК Вагнер. И тут началось... куча разговоров, мнений, попытки понять, что такое ЧВК вообще. Сбор информации, а уж если быть совсем честным, то слухов.
Потом через третьи руки информация стала обрастать подробностями. Конкретикой. Но всë равно у компании был ореол таинственности и пиратской романтики. Источники из Министерства обороны давали очень положительную оценку Музыкантам.
На фоне других она выделялась... это мягко говоря.
Знаете, одно дело много говорить: "Да я пойду…", "Я бы там показал им...", но... мама-жена не пускает, собака не выгуляна и т. п. Как говорится "Пиз🤬ть - не мешки ворочать".
Я заметил, что среди окружающих меня людей только процентов 10, ну 20 открыто и прямо могли сказать: я не пойду воевать, меня могут убить и наконец честное - я боюсь.
Остальные все бы пошли и НЕ БОЯТСЯ, но что-то мешает им встать на путь воина... Обстоятельства сильнее его. Но вот не "если бы не...", то он всех бы кааак...
Меня как-то в мужской компании мой товарищ спросил:
"Поедешь?"
Я же не трус да ещë в присутствии парней: "Да, конечно".
Я дал свое согласие... Его легко давать, оно же ни к чему не обязывает. Все вроде убедились, что ты не трус и т. д., а там мало ли как сложится, может и сорвëтся всё. А так ты вроде как смелый. Ведь за компанию...
Но через некоторое время и множество разговоров о какой-то гипотетической поездке, которая может будет, а скорее всего нет... ко мне пришëл товарищ, которому я давал согласие и сказал:
"На днях я еду. Завтра определяйся".
И всë... Если я до этого витал в облаках, то тут ты перед фактом. Вопрос стоял ребром. "Да"- едешь и можешь не вернуться и "Нет"-смотришь новости по телеку и рассказываешь, как бы ты хорошо воевал. И раздаëшь советы, как надо воевать.
Узнали кого-нибудь?)
Как прежде всë, кроме одного - осознания, что ты ТРУС и можешь только трепать.
Вот это было для меня первое настоящее испытание. Настоящее решение. Подобных ему по значимости и возможным последствиям я прежде не принимал.
Честно, в этот момент я, наверно, глупо со стороны выглядел. У меня даже ноги ватные стали, и в голове пронесся целый вихрь мыслей: А что если.., А умирать больно?
Я, что называется "затроил": "А? Что? Куда?...Уже?"
Мне не хватит литературных способностей, чтобы описать моë эмоциональное состояние во всей красе, чтобы передать Вам.
Ответ я должен был дать на следующий день. Эта пауза была, как никогда была кстати. Уверяю Вас, что это была самая долгая ночь в моей жизни.
Весь вечер был занят одним основным вопросом - ехать или нет. Я перебирал в голове все возможные варианты развития событий и думал, думал...
Легко смотреть видео репортажи из зоны СВО, даже жестокие видео с Тик-тока и Ютуба, там какие-то люди воюют, стреляют и… умирают. Но с тобой этого точно не случится, ты же далеко.
А вот осознать, что ты после ответа "Да", ты окажешься там и можешь стать тем самым героем одного из печальных видео - это совсем другое.
Там в тебя будут стрелять из всего, что стреляет, взрывать и т. п. И вот тут понимаешь, что ты НИЧЕГО не знаешь про войну, несмотря на награды в компьютерных играх.
Сначала все мысли крутятся только вокруг твоего «Я». Это возможная гибель, ранение и увечье. Потом в зону мыслей входит раздумье на кого повлияет твоë решение. Это прежде всего твои близкие, любимые и дети.
Основная мысль - что с ними будет, если не будет тебя.
Так я маялся до ночи. Лег, но мне было не до сна. И опять этот хоровод бесконечных мыслей и так много-много раз по кругу.....
Постепенно ты успокаиваешься и рассуждаешь примерно так:
Да, я не солдат и не служил, но там научат. Прошел же старший брат моего деда всю войну, уйдя на неë рядовым и вернувшись капитаном.
Я физически подготовлен и могу выдержать многое. Я непревередлив в еде и условиям. Это плюс.
И главная мысль: не всех же гибнут и не всех же ранят. И такая тихая-тихая мысль "меня это не коснëтся". Эх, как я был наивен.
Чтобы найти душевное равновесие и ответ для себя, я решилпомолиться . Да-да, именно так... помолиться.
Наверно, в такой ситуации хочется получить прямой и ясный ответ от высших сил.
Я вспомнил в ту ночь несколько молитв, а потом просто про себя стал просить дать мне ответ. В итоге... я крепко заснул под утро.
Проснулся уже с твëрдым решением: "Да, еду". И без сомнений. Почему отпали сомнения и что на это повлияло, я не знаю. Просто открыл глаза и первая мысль - я еду. Всё. После этого я в принятом решении не сомневался и не жалел.
В интервью, которые я беру у участников СВО, всегда спрашиваю: как отнеслась семья? Моя никак не отнеслась, я сказал, что поступило выгодное предложение поработать в строительной сфере в ДНР, не могу упустить. Мне: "Хорошо. Звони, будь аккуратнее".
Уже вечером звоню другу и говорю ему, что еду, спрашиваю совета.
Он служил по контракту в ВДВ, но был уже к тому моменту на пенсии. Он дал мне несколько советов что-то типо без брони и автомата никуда, слушай небо и т. п.
А потом сказал такую фразу: "Когда едешь на войну - надо мысленно умереть".
Знаете, каких только советов мне не давали, чего только не говорили. А вот это прям в мозг вошло. И я долго обдумывал это и как-то проникся ей. Еë духу и смыслу. В финальной статье цикла эта фраза Вам ещё попадëтся😉
Когда я сказал сначала себе, а потом и конторе "Да", то испытал огромное облегчение. Как будто делаю всё правильно. И фраза друга пришла, как нельзя кстати. Я смирился с тем, что ждëт меня там и это мне очень помогло. Думаю это и был некий фатализм.
Вы наверное обратили внимание, что я не писал про долг Родине, патриотизм и другие громкие слова.
Мне кажется, что они лишние, мы знаем зачем туда едем. Больше дела и меньше слов. А при раздумьях выбора, ты думаешь только о себе и своей судьбе. У меня было так, у кого-то по другому.
Некоторые мои знакомые сначала сказали "Да", а потом дали заднюю. Не виню их. Тут цена вопроса жизнь. А лишние сомнения только мешают.
Дальше было какое-то приподнятое настроение. Помню, что много улыбался. Состояние было похожее на облегчение после сложного экзамена, когда ты много учил, готовился, сдал на отлично, вышел с зачëткой и выдохнул.
На некоторое время я вновь расслабился, начались сборы, потом дорога. Там мы все были на каком-то ошалелом позитиве. Улыбки, шутки, байки... потом учебка и новые мысли.
Почему-то тогда в голову пришла мысль, что иногда представлял момент, в котором окажусь в зоне боевых действий, но это будет Кавказ и оттуда напишу письмо своей любимой, которое начнëтся так: "Милая, пишет тебе русский офицер с Кавказа...", но судьба распорядилась иначе. Я поехал "На сало" или в "хохлому", кому как больше нравится...
«А не ошибка ли всё это?". Психологическое состояние бойца в зоне СВО Часть 2. Учебка
Решение принято, назад пути нет, я в учебке ЧВК Вагнер.
Попадание в учебку, по моим ощущениям, можно было сравнить с каким-то перерождением или переходом в иной мир. Наверно, это усиливалось тем, что я не служил в армии.
Просто: раз, и ты смотришь на себя в форме мультикам, на ногах берцы, а на голове панама. Ну и те самые тактические очки. А в голове строчки из песни группы Status Quo "Oh, oh, you’re in the army now..."
Перед этим была беготня с заполнением и подписанием документов, получение экипировки. Ты смотришь на всë это и на сотрудников компании, "разинув варежку". Ты сосредоточен именно на этом: документы, форма, обустройство на месте.
Если у кого и были какие-то мысли типо: "А не ошибка ли это?", то они ушли на второй план. В тебе проснулся ребëнок, который увидел что-то новое, необычное и интересное. А главное - получил новые «игрушки» в стиле милитари.
Все мальчишки любят играть в войнушку, представляя себя солдатами. А тут ты в форме, представляешь себя бойцом, но ещё не знаешь про "все тяготы и лишения", а главное - риски.
Все без исключения, даже те, у кого был ни один год службы в армии или силовых структурах, с интересом рассматривали выданное, примеряли, делились впечатлениями, помогали друг другу подгонять разгрузки. В воздухе витало деловитое оживление и радость "детей" подаркам.
Потом началось обучение, его я уже описывал и хочу сосредоточится на эмоциональном состоянии бойцов.
Нас разделили на группы, командирами поставили парней с опытом. Нам сказали, что они поведут нас в бой. Тут конечно не обошлось без обсуждений в "кулуарах" - курилках, достоинств конкретных командиров и их опыта, известного только с их слов.
Как-то поневоле хотелось командира поопытней, вроде подсознательно понимаешь, что так лучше. Чтобы можно было, рассказывая про него, перечислить столько-то лет служил там-то, участвовал там-то и всë в этом роде.
Мы сидели и нахваливали своего командира перед своими товарищами из других групп, а они своих. Получилось так, что командир в моей группе ранее служил в ОМОНЕ и принимал участие в штурме Грозного. Второй 12 лет прослужил в ГРУ. А вот третий имел боевой опыт в Чечне, притом хороший, но я почему-то плохо его помню.
Мы сплочались вокруг таких людей по принципу "Они были, выжили и что-то знают".
Начались тренировки.
Вот только тут ты понимаешь, что весьма отдалëнно догадывался о том, что тебя будет ждать. Одно дело надеть форму и покрасоваться в зеркале, а другое дело в ней бегать, ползать, копать и т. д.
Мне иногда становится смешно, когда тактикульщики пишут о качестве своей одежды на опыте ежедневных прогулок по городу. Проползите в ней 100ку, а потом делитесь впечатлениями.
В ходе занятий были разные моменты. Кто-то делал всë отлично и его хвалили, ставили в пример, кто-то косячил. Таких наставляли, объясняли.
Потом нам объявили, что этими группами мы пойдëм в бой. Вот тут за "косяками" стали присматривать пуще прежнего и делать выводы. А вылилось это в следующее. При мне одного бойца поменяли, убрав из одной группы в обмен на другого. Просто человек совершил ошибку в упражнении по передвижению на местности.
Сделали вывод, что он может подвести группу и сменили его на, как казалось, более выгодную кандидатуру, которая хотела именно в эту группу. Да, было и такое.
В первые дни некоторых людей поразила болезнь "Рембо". Как потом я узнал, она лечится на передовой, но потом снова появляется в тылу. Больного можно узнать по громкому и самоуверенному голосу, которым он рассказывает, как будет уничтожать противника. Со слов больного, чаще всего, он будет это делать с помощью ножа. Ну и другими способами, описывая это яркими эпитетами и образами, на сколько хватает фантазии и эрудиции.
У нас среди "Рембо" был один товарищ, который постоянно ходил в каком-то нервном возбуждении и его отличительной чертой было ношение тактических очков, которые он не снимал даже ночью.
Как-то поднял нас на полчаса раньше, ворвавшись в расположение с криками: "Пока вы спите, наши парни воюют. Классно себя показали...". Он что-то ещё вещал воодушевлëнное, но я уже, увы, не помню. Мне запомнилось только его, часто повторяемая, фраза: "Это вот моë… Это вот прям для меня..." Так он говорил о работе в компании.
Правда он ещё говорил: "Служба в армии - это моë". Только потом я понял, что "служить" и "воевать" - это совсем разные вещи, но это будет потом.
Пока мы были в учебке, "Рембо" "косили укроп" пачками... и травили байки о своих прежних похождениях.
А что же делал я?
Я учился и впитывал, синдром ботаника не позволял мне расслабиться. А когда что-то делаешь, то думать и переживать нет времени. Только сейчас я понимаю, что просто "сублимировал" - замещал переживания двигательной активностью. До этого, когда был ещё дома, в периоды сильного стресса - всегда активно занимался спортом, чтобы отвлечься
Временем для размышлений был вечер.
Вечером, налив чай-кофе, все рассаживались покурить и поболтать вокруг инструкторов. Они отвечали на вопросы по учëбе и конечно о том "как там". Инструктора были с опытом СВО.
Если в течении дня разговоры были больше об учëбе, то вечером акцент сводился на случаи из жизни и армейские байки. Стал замечать, что инструктора с помощью юмора пытаются снять напряжение, которое всë больше нарастало к концу обучения.
На какие-то неудобные вопросы иногда отделывались "да нормально всë будет".
Чтобы Вам было более понятно, могу сказать, что тема гибели или ранения (300), не замалчивалась в компании. Она как бы из разряда запретного табу или неприятной, переводилась в обыденную и даже банальную. Но иногда был просто "не тот момент ", чтобы об этом говорить.
Во время обучения, по нарастающей, возрастал интерес о происходящем на передовой и особенно с участием нашего штурмового отряда. Мы собирали любую доступную информацию. Чаще всего это были "трассера " - слухи.
У меня, после первой эйфории от начала занятий, появилась нервозность. Да, я выполнял упражнения и задания не хуже других. Хорошо стрелял. Мастерски перетягивал жгутом артерии себе или товарищу. Но есть у меня такая склонность к анализу, из-за которой мне не было покоя.
Я анализировал получаемое нами обучение и задавался различными вопросами. Например, нас обучили штурму здания, а с какого из нескольких начинать? А как взаимодействовать с другими подразделениями? Обучили штурму траншеи в двойке, а как это делать всей группой? И много-много разных вопросов.
На какие-то я получил ответы, а на какие-то нет или "Командир сделает/прикажет/выберет/придумает". И вот это осознание, что я чего-то не знаю/не понимаю, меня просто угнетало.
Да, я нервничал, даже боялся.
Нам внушали, что от действий одного бойца зависит жизнь всей группы. И эта аксиома, которая потом подтвердилась, накладывалась на моë осознание, что я обладаю лишь отрывочными знаниями из военной науки и это приводило к страху подвести парней.
Почему-то мне казалось, что я что-то не так сделаю и подведу ребят. Это был страх за других.
Показывал ли я это или скрывал?
Скрывал. Как правило, мои переживания выражались в том, что вечером я ходил из угла в угол с обеспокоенным лицом.
Меня спрашивали: «Как ты?»
Я: «Что-то я очкую».
А спрашивал меня об этом, здоровый деревенский парень. Ранее он служил срочку во внутренних войсках, был на Кавказе. Он хорошо учился в учебке, а в свободное время занимался обустройством быта в лагере. Без дела вообще не сидел.
Он говорил, успокаивая меня: "Да всë будет хорошо. Не ссы. Я не переживаю".
Он всë время хотел себе пулемëт и постоянно говорил инструкторам: "Обещайте, что мне дадут пулемëт". Вроде бы и не "Рембо", а уверенный в себе человек. Хотя, с приближением выпуска и отправки на передовую, он стал ещё оживлëннее в хозяйственных вопросах. Только потом я понял, что он нервничал.
В целом были те, кто ничего (с их слов) не боялся. Те, кто молчал. И такие, как я, которые боялись и говорили об этом.
В последние дни в учебке напряжение достигло пика. Нам как раз принесли точильные круги и многие отвлекали себя тем, что часами точили свои лопатки. Мне кажется, что ими можно было резать бумагу.
Стали появляться парни, кто хотел посидеть в сторонке один. О чëм они думали в этот момент - я не знаю.
В ночь перед отъездом, мы почти не спали. До бесконечности пили кофе и курили. И много смеялись над самыми простыми и плоскими шутками. Казалось, что все хотят затянуть этот момент, когда всë хорошо и понятно. Все сидим тут и болтаем. А завтра..., а что будет завтра никто не знал. И вот эти последние часы все хотели максимально затянуть.
Когда сидел с парнями, пришло осознание, что мы больше не соберëмся прежним составом. Я оказался прав.
И вот ты сидишь, слушаешь парней, смотришь на них и пытаешься запомнить. Правда, в любом случае не получится, по крайней мере у меня не получилось.
А в голове крутятся мысли: кто из нас останется жив, кто калекой, а кто будет лежать на поле боя. И только солдатская шутка или анекдот, которые пользовались дикой популярностью, помогали отвлечься. Да, самый обычный анекдот, чтобы тупо поржать.
Вроде и спать хочется, а понимаешь, что, когда откроешь глаза, уже не будет этого уюта и всех этих людей, к которым ты успел привыкнуть. Вот так вот.
Были ли мысли о том, что решение ехать на СВО было ошибкой? Нет, только страх облажаться. Или, по крайней мере, я себя в этом уговаривал. Может просто боялся погибнуть или остаться калекой.
А утром была отправка и ночевали мы уже в полевом штабе. На передовой были совсем иные эмоции.
P. S. Затрагивая в ходе повествования некоторых людей, я постараюсь в дальнейшем указать, что с ними стало.
Нет, со мной такого точно не случится...". Психологическое состояние бойца в зоне СВО Часть 3. Первый день на передовой.
20 октября 2023
Учебка позади, а впереди неизвестность. Что меня ждëт? Я тогда не знал. Фраза "буду воевать" была какой-то размытой и не конкретной. И эта неизвестность проявлялась в боязливом любопытстве.
После учебки мы приехали в пункт временной дислокации (ПВД), там бойцы ждут отправки на передовую через полевой штаб или "штабную посадку", как мы называли его позднее.
Помню по приезду, нас засунули в какой-то гараж разбитый, со словами: "Наружу не выходить, повсюду птички". Мы забились в него и притихли - птички же…
Кто-то из наших высунул буквально нос из гаража и весь коллектив его отчитал за "риск подставить всех" и т. п. Но шло время, захотелось есть, пить и в туалет… Смотрим на улицу, а сотрудники, работавшие на ПВД, шляются туда-сюда по улице, заезжают машины. Короче, жизнь бьëт ключом. И только мы прячемся от птичек.
Критическое мышление и опыт старших товарищей взял верх, мы поняли, что нам навешали лапши, припугнув, чтобы не собирать потом нас по ПВД, если мы начнëм бродить туда-сюда. Логика тыловиков была проста.
Таким образом, первое, что ты чувствуешь, когда приезжаешь на СВО - это растерянность от происходящего. Где мы? Куда едем дальше? Где противник? Что будет дальше? И пока что никаких ответов.
На многих напал жор. Все стали потрошить пайки, которые дали нам в дорогу. Я не был исключением.
Снова много шуток и разговоров ни о чем. Начали исследовать территорию ПВД.
В итоге нам принесли боекомплект (БК). Мы снарядили магазины, набрали в рюкзаки пачек и взяли гранаты. Вооружившись, ты опять понимаешь, что всë серьëзно и ловишь себя на мысли, что это БК уже не для мишеней.
Там на ПВД мы встретили двух бойцов, которые так же, как и мы, ждали отправку на передовую. Но они были уже опытными сотрудниками компании и прибыли на сало с дальнего направления (Африка). Мы пристали к ним с распросами, очень хотелось послушать опытных людей и восполнить нехватку информации.
В воздухе витало какое-то нервное напряжение. Некоторые решили ещё раз почистить автомат. Когда чем-то занят - не до мыслей.
Уверен, что если бы мы знали, что нам предстоит ещё спокойная ночь в штабной посадке, то мы бы не так нервничали. Я потом убедился, что все нервы от недостатка информации или ожидания неизвестности. У меня, по крайней мере, так.
И вот команда на погрузку в бронированный УРАЛ (Чекан). Сердце бьëтся и мы несëмся в полевой штаб.
Сколько я видел фото времён первой и второй Чеченских, с солдатами в кузове армейских грузовиков. И вот я такой же солдат в кузове.
Прохожие на улице и парни на блок-постах нам машут. Ловлю себя на мысли, что машут как-то грустно. Все знают, куда мы едем...
Парни, кто поучаствовал на Кавказе, как-то внутренне подобрались. Уже не до шуток. И вот мы видим "эхо войны" - подбитую и сгоревшую технику под Попасной. Мы поворачиваем от неë налево, не заезжая, но увиденного нам хватило, чтобы понять, какие плотные там были бои.
Одно дело увидеть это на экране, а другое вживую. Напряжение нарастает. Только слышны фразы, выражающие искреннее удивление и шок - ах🤬ть.
Потом нас пересадили с Чекана на пикапы и отвезли в полевой штаб. Было правило: не привозить пополнение на тяжëлой технике. Примерно полчаса гонок в кузове и мы в штабе.
Не буду рассказывать, что было там, в статье речь не об этом.
Только там мы узнали, что до передовой ещё километров 20. Нас туда повезут только завтра.
Эх, последняя "мирная" ночь под дождëм и все живы... Я спал мало, опять было много разговоров о том, что нас ждëт. И мы снова заедали стресс, да и просто хотелось покушать. Потом, я ел в любой непонятной ситуации, если было что. Кстати, паëк тогда был в диковинку, мы его в тот день, получается, дегустировали.
Рано утром, до рассвета, нас повезли на "ядро" (место подвоза БК, продуктов и пополнения). Даже не знал, как это место называется, нас просто выкинули в какие-то кусты, водитель тут же умчал, а нас проводник повëл на передовую.
уда ведут, кто ведет? Я тогда этого не понимал. Ещё шел замыкающим, группа растянулась. Хуже нет, когда ничего не знаешь и не понимаешь. Как какой-то телëнок.
И пытаешься узнать у впереди идущего: "Ну что там? Куда мы идëм? Что говорят?".
А в ответ: "Да х.. знает".
Мы слышим канонаду... Это уже не фильмы про Великую Отечественную и не Голливудские спецэффекты... Это выходы и прилëты. Но ещё где-то в отдалении.
У всех напряжëнные лица и выпученные недоумëнные глаза... звук артиллерии... это что-то.
И вот на одной из тропинок, мы столкнулись с группой эвакуации, они несли первого раненого. Подбежал санитар из медицинской группы, стал оказывать помощь. Как сейчас помню, втыкал за что-то старшему группы эвакуации.
Я прохожу мимо, смотрю, а парень весь белый, его натурально трясëт. Над ним склонился медик. И я подумал про себя: "У него такое белое лицо..."
Потом мы шли и пытались обсуждать эту ситуацию и задавались вопросом: "А чем его так?".
Для нас эта встреча с группой эвакуации, носила характер эдакого "зрелища", знаете, как ДТП собирает зевак. Типо: "Нет, ну вы видели, видели? Ой, а кровищи-то...".
И вот после всех рассказов в учебке, рассказов на ПВД, ты видишь первого раненого. Но ты ещë не примериваешь его судьбу на себя. Ты ещё где-то уверен: "Не, со мной такого не случится..."
Мне бросилась в глаза, реакция одного парня из нашей группы. Ну, как парня, взрослого мужчины, далеко за 40. Он не пялился, как я "разинув варежку". Коротко посмотрел, вздохнул, как-то плотно сжал губы и нахмурился.
На моë: "Ты видел?"
Ответил: "Бывает. Надеюсь дотянет. Привыкай".
Это реакция человека с двумя чеченскими за спиной. Знаете, я тогда подумал: "Надо бы держаться к нему поближе". Эта мысль посещала ещё в учебке. Теперь я в ней утвердился.
Поближе к тем, кто выжил. Смотришь, что они делают и подражаешь - самый простой совет для новичков на передовой.
Мы продолжили наш марш на передовую. Перешли железнодорожное полотно, а там... тоже раненые, но уже наши знакомые.
Наш поток в учебке разделили на 3 группы. Одна группа поехала по каким-то причинам на день раньше, чем мы. И вот я вижу их под густыми кустами вдоль тропинки.
Знаете, они, пробыв всего один день на передовой, были другими. Другой взгляд и выражение лица. Синдром "Рэмбо" у всех моментально излечился. Они сидели под кустами и шикали на нас, когда мы вылезали из-под веток. Уже почувствовали, что в небе опасность.
Увидев, что в этой группе были раненые, ты уже реагируешь на это иначе. Это уже не незнакомый человек. Он приехал с тобой, ты с ним спал под одной крышей, разговаривал. То есть он такой же, как ты.
И теперь ты понимаешь: Я тоже могу быть ранен. Могу повоевать всего 1 день. Это осознание тебя оглушает.
До лесопосадки, в которой нам предстояло воевать, нам надо было пройти ещё один отрезок пути. Из густого кустарника, нам надо было пройти открытое пространство. На выходе из кустарника, группа устроила привал, перед броском в посадку.
Сейчас, когда я пишу текст, по истечении времени, я знаю, куда мы шли, почему остановились. А тогда, замыкающим в группе, я вообще не понимал, что происходит.
И вот, раз, я и предпоследний боец, смотрим, а группы то и нет. Просто третий с конца забыл продублировать команду и убежал за группой.
Вот тут мы вдвоëм изрядно понервничали. Где группа? Куда идти? А вдруг побежишь, да не туда, а к противнику. Что делать?!
Вот еще один страх, который испытываешь на СВО - это остаться одному или в отрыве от остальных сил. Когда ты в "толпе", есть чувство защищëнности, безопасности.
Мы тогда нагнали своих. Правда, размышляя в тот момент над нашим положением, я первый раз в жизни услышал тот самый "свист" пуль и громкий треск, когда пуля попадает в дерево. Даже моргнуть не успел, оказавшись лëжа на земле. Учебка даром не прошла.
тук сердца отдавался в ушах. И одна мысль: главное не потеряться, нагнать своих.
И мы не знали тогда, что находимся на "оживлëнной дороге", которая связывала ядро и передок. Почти дошли до передовой. Нас встретил добрый самаритянин и показал где наши: "Бегите до лесополки. Оббегайте ЛЭП слева, увидите овражек и там ваши".
Мы прибежали к своим и выдохнули. Среди своих спокойнее. Я не знал, что скоро нас станет мало.
«На передовой ты чувствуешь себя животным». Психологическое состояние бойца в зоне СВО. Часть 4. Второй день на передовой
Я с группой наконец-то достиг лесопосадки, в которой приму свой первый бой и потеряю своих товарищей.
Мы нагнали свою группу, после того, как отстали от неë. Радости не было предела. Со своими всегда спокойнее. Даже пытались возмущаться, что никто и не понял, что мы отстали. Было обидно.
Тогда я понял, что на передовой можно легко "потерять" человека. Для меня это стало уроком. Поэтому впоследствии, став командиром, я считал, пересчитывал своих и делал переклички.
В самом начале этой лесополосы, я выкопал свой первый из многих окоп и попал под первый миномëтный обстрел. Но об этом я уже писал.
Я так и расположился рядом с тем парнем, с которым мы отстали от группы. У него был позывной морского животного.
Что я в это время испытывал? Полное непонимание, что происходит вокруг и что делать. Я не знал, где находится противник, далеко ли он. Где в целом наши. Просто созерцал, грубо говоря, 10 метров кустов вокруг своего окопа и кусок тропинки, уходящей в глубь лесопосадки.
Эта неизвестность пугала, хотя вернее сказать, напрягала. Помню, что в то время я вообще не вылазил из своего окопа. А зачем? Свои тут, а что за пределами видимости хз, а снова потеряться не хотелось.
Какой-либо информации до нас не доводили. Я постоянно спрашивал: "Ну что там?"
А в ответ: "Ждем".
Я: "Чего ждëм?"
В ответ: "Команды"
Я: "Какой?"
В ответ: "За🤬ал. Сами не знаем".
Это я спрашивал парней в пределах своей видимости. За первые сутки, я видел командира от силы раза два. Он располагался в голове группы и был от меня далеко. Тоже ничего не знал, хоть и был с рацией. Опыт ОМОНА и Чечни ему особо, как я понял, не помогал.
Все было непонятно, но очень интересно.
Следующий день станет для меня поворотным и, наверное, прежним, каким я был до него, уже не стану.
Мой "сосед" по окопам, с которым мы потерялись, утром вдруг неожиданно меня спросил: "Ты боишься?"
Я подумав: "Наверное, да. Как-то неуверенно себя чувствую".
Сосед: "А я вот совсем не боюсь. Вот прям вообще".
На тот момент мы уже побывали под миномëтным обстрелом.
А потом утро перестало быть добрым.
Сначала через наши позиции потащили раненых на эвакуацию. Это были и знакомые парни из нашего потока и нет. Группа эвакуации не могла пройти дальше, так как выход из лесопосадки очень плотно обкладывал миномëт.
И вот рядом с тобой лежит человек на спальном мешке. Весь белый, мешок мокрый от крови. Мы опять стали превращаться в зевак и подходить ближе. Знаете, самый глупый вопрос, который задают люди, глядя на раненого: "Ну как ты?"
Ты смотришь на раненых, на людей, которые их притащили... и где-то в голове свербит мысль, которую вложили на занятиях по медицинской подготовке: "Это неправильно, так нельзя, надо их проверить".
Подходишь, начинаешь осматривать раненого и точно, осколочное ранение, а не все входные отверстия перебинтованы. Идет приличное кровотечение, из-за чего спальник мокрый. И понеслось... глаза боятся, руки делают.
Помню, заматываю одного, а на мои манипуляции с раненым, товарищи смотрят, как на зрелище. И тут вспышка гнева, и я ору: "Какого 🤬 вы пялитесь?! Этого тоже смотрите, в них дыры. А ты че смотришь?! Помогай мне!!!".
Все как очнулись и начали делать то, чему нас учили.
Тогда я понял, что крепкое слово может выводить людей из ступора - это был первый опыт.
Я с парнями эвакуировал раненых. Этот парень в спальнике весил не больше 85, но казался очень тяжëлым. Мы добежали до медиков и там от перенапряжения я упал под кустом и меня вырвало. Видимо это были нервы
Вернувшись на позиции, нам дали команду идти вперëд.
Мы, пройдя меньше 100 метров, оказались на позициях, где сидел командир направления. Так называется эта должность, когда в подчинении несколько групп, и вы двигаетесь в одном направлении.
Помню, услышал разговор: "Идите, их там двое осталось, остальные убежали. Подойдите ближе, закидайте гранатами. Займите их окопы. Ничего сложного".
Я еще подумал, что как-то неубедительно звучит.
Тогда нас переформировали. Нашу группу в 15 человек разделили. Я попал под руководство одного из парней, прибывших из Африки, с ним был ещё один опытный сотрудник компании, который, к этому времени, был на позиции командира направления.
"Попал" - это очень точно сказано, этой группе надо было идти первыми на штурм. Набирали "типо смелых". Как я в их число затесался я, даже сейчас не понимаю.
И вот мы стали выдвигаться...
Когда ты понимаешь, что впереди противник и будет бой, вот тут коленки начинают предательски дрожать. И в голове кто-то со страха пищит: "Не ходи туда, не ходи...!" А во рту появляется неприятный привкус металла и ты постоянно сглатываешь.
Мы пошли вперёд, покинув позиции командира направления, двигаясь по посадке, по направлению к противнику. Тогда направления всех групп стремились к одной точке - Бахмуту, но до него было далеко. Слева от наших позиций шли бои за Углегорскую ТЭЦ и хутор за ней.
Тогда, двигаясь вперёд, я впервые увидел тело нашего парня. Узнал его по характерной форме и позывному, написанному на ней. Он был из группы, что прибыла на передовую на день раньше.
Почему я не узнал его по лицу
ЦЕНЗУРА
Мы общались с ним два дня назад, в одной компании пили чай-кофе, а я помнил только его позывной и не помнил лица... Не вспомнил и сейчас.
Командир и бывалый, как-то прошли мимо, а мы встали, как вкопанные.
Мне кажется, что я был тогда на какой-то грани, перед выбором: принять всë это близко к сердцу, сдуться, запаниковать, сказать "да е🤬л я всë, никуда не пойду…" или взять себя в руки и сделать шаг, ещё шаг...
Было очень жарко, в форме и броне, с меня лило ручьëм, но пот был холодный и липкий. Мне кажется, что тогда я "пах страхом".
Мы шли один за другим. Я был вторым за опытным бойцом.
Перед глазами открывались "следы" произошедшего. Разбитые позиции, разбросанное снаряжение, БК, были даже автоматы. Это той группы, что ушла раньше нас. Неглубокие окопы, размотанные ИПП, бинты. Да, в той посадке была куча разного снаряжения от тех, кому не повезло.
Каждый, кто побывал, запомнит этот характерный бардак на разбитой позиции. Для меня разбросанные вещи, с позывными их хозяев, говорили, что впереди опасность.
Уже потом, когда мы с парнями восстанавливали хронологию событий, я примерно узнал, что произошло.
Ранее я упоминал про командиров других групп в учебке и обещал, что напишу про них.
Начну с последнего. Я знал, что у него был серьëзный опыт за спиной, он воевал в Чечне. Жëсткий мужик, без лишних слов. В принципе, всë знал, чему нас учили в учебке.
ЦЕНЗУРА
Он не успел даже разок выстрелить по противнику.
В этот день, что я описываю, был тяжело ранен и командир второй группы. У него за спиной было 12 лет службы в ГРУ на Кавказе. Вокруг себя сколотил хорошую команду. Парни на него молились.
В отличие от нас, из полевого штаба они сначала поехали не на передовую к нашим позициям, а делали какую-то вылазку, по отдельному заданию заместителя по бою штурмового отряда. Она закончилась пострелушками с противником и удачным возвращением в штаб. Подробностей, к сожалению, не знаю.
На второй день их отправили на позиции и не доходя их, группу накрыл миномëт.
ЦЕНЗУРА
Он выжил, но на передовую уже не вернулся. Вот тебе и 12 лет в ГРУ и два дня "на сале".
Тогда я этого ещё ничего не знал. Впереди была тропинка в лесопосадке, ведущая нас к противнику.
Как же страшно идти вперёд. Много люди пишут про интеллект, сознание и мышление, но на передовой ты часто чувствуешь себя животным.
Почему животным? Потому что страх смерти глубинный и он зашит в твою "прошивку" от рождения. Это инстинкт самосохранения. И в тебе сидит зверëк, который рвëт тебя изнутри, скулит, чтобы ты не шëл.
Для меня это был совсем новый страх, который я ранее не испытывал. Не было ничего подобного в мирной жизни, в быту или в спорте. Я знал, что там впереди могу остаться навсегда, как тот парень...
ЦЕНЗУРА
И ты живо представляешь себя
ЦЕНЗУРА
После командировки ненавижу зелëных мух...
«Когда начался бой, то 90% действий я совершал на рефлексах». Психологическое состояние бойца в зоне СВО. Часть 5. Первый бой
Что я испытывал? Шок, адреналин, страх. Не помню, как добрался до своих. Был в таком состоянии, что когда меня спросили: "Что там было? "Смог ответить только: "Пиз🤬ц" или "Ах🤬ть"
Мы минули разбитые позиции наших парней, заваленные брошенным барахлом и медленно шли вперёд.
Чтобы вы понимали всю ситуацию целиком, я должен пояснить следующее: на позиции командира направления, нашу "большую" группу разделили на две. Второе отделение, куда попал я, пошло первым на штурм. Командиром поставили наëмника, прибывшего из Африки и добавили бойца, который к моменту нашего прибытия на передовую уже был там.
У него был потрепанный вид, всклокоченная борода на худом лице. Как сейчас помню, что у него был плитник (бронежилет) с напашником.
Оставшиеся от нашей общей группы ребята, во главе с командиром - бывшим ОМОНовцем, должны были идти за нами на некотором расстоянии, как бы вторым эшелоном.
Вот так мы и шли к противнику, который занимал "перекрëсток" - пересечение лесополос. Опытный боец, я, потом остальные парни, командир и через метров 50 за нами вторая группа, она же первое отделение во главе с ОМОНовцем.
Опытный мне говорит: "Ты знаки знаешь?"
Я: "Эээ, ну..." (туплю).
Опытный: "Ну, эти" (показывает мне жесты)
Я: "Даа" (и много-много раз киваю головой, как "болванчик" с панели автомобиля.
В учебке нам показывали несколько знаков руками, означающих: внимание, вперед, лечь, мина, растяжка.
Опытный продолжает меня наставлять: "Идëм тихо, смотри на меня и делай, как я. Передавай задним все мои знаки. Страшно?"
Я: "Д-дааа"
Он: "Мне тоже, но надо".
И мы пошли...
Миновали разбитые позиции. Шли один за другим, соблюдая, как учили, дистанцию между собой метров в 7.
Ты идешь, боишься, ноги ватные, а мозг подкидывает тебе кучу вопросов: А что если начнут стрелять, то в какую сторону мне падать? Влево или вправо? А вдруг я буду мешать стрелять идущему сзади? А вдруг он меня подстрелит?!
После последнего вопроса, я непроизвольно обернулся назад и встретился взглядом со следующим за мной парнем. Думаю, что у меня был такой же испуганный взгляд, как и у него. Такие же глаза по "5 рублей".
Кстати, вспомнил. Опытный пошëл первым не по тому, что сразу изъявил желание, а потому, что когда решали кто пойдëт, мы - я подразумеваю под нашей группой из учебки, откровенно зассали. Просто даже не знали, что делать первому.
Мы стояли и мялись. Вот опытный и вызвался, сказав: "Я пойду". Да, как раз решали, кто пойдëт в первой тройке. Потом тыкнули в меня, чему я "обрадовался" и моему соседу по окопам, который "не боялся".
Вот так и шли. Миновав разбитые позиции, мы шли по лесопосадке. Тут наша группа начала растягиваться. Опытный шел медленно, время от времени останавливался, приседал, подавая мне знаки. Я их дублировал для идущих сзади.
Шли мы, согнувшись в три погибели, не ходят на передовой во весь рост. Мне хотелось стать еще меньше ростом. Со своим 183 завидовал парням со 160.
Идти надо тихо-тихо и каждый раз, а ты, как назло, за какую-нибудь ветку зацепишься или под ногой что хрустнет и тебе кажется, что этот звук слышно на километры вокруг.
Мы, двигаясь к перекрестку, вышли на выжженный участок посадки. Там торчали обгоревшие стволы деревьев, под ногами была зола. И получается правая часть еще была в дыму и тлела. Там было невозможно находиться и мы группой сместились влево.
Впереди находился такой прогал, где не было деревьев и земля не выжжена, а после него мы упирались в "стену" из густых кустов и деревьев. Даже не знаю, как их охарактеризовать, в голову приходят слова бурелом и чигиря. В общем через них было напрямую не пройти. А вот слева, если смотреть на эту стену был как бы прогал, который напрашивался для прохода.
Находясь на выжженном участке, мы уже видели лесопосадки, подходящие слева и справа к "перекрестку", они, собственно говоря, его и образовывали. Нам до центра "перекрëстка" было не больше 50 метров.
Опытный практически вплотную подкрался к бурелому и присел на корточки, пытаясь всматриваться и вслушиваться. Я попытался подойти к нему ближе, но он подал знак, чтобы я оставался на месте.
Я обернулся назад. Увидев вопрошающие взгляды товарищей, пожал плечами. Мне вроде бы хотелось подойти поближе к опытному, но было очень страшно. Мне до него, не даст соврать память, было метров 15.
Шло время. Сколько прошло, не знаю, в таком напряжении оно казалось бесконечным. Опытный, то чуть привставал, то опускался, находясь уже на коленях. Он был впереди и левее меня.
Когда он обернулся. Я показал ему, типо: "Что там?".
Он указал рукой в перчатке, на своё ухо, типо "слушаю".
Показал ему: надо ли мне подойти ближе?
Снова "нет", "ляг", "внимание" и "не шуметь".
Я передал эти команды назад.
Как раз вовремя, сзади что-то зашуршало и послышался шепот. Группа залегла. Начали тянуться эти бесконечные минуты...
Я выбрал еле-еле заметное углубление в земле и занял его. Командир и ещё один парень, заняли позиции позади меня справа. Как сейчас помню, там у них было много золы. Командир припрятался за тонким деревцем. Хоть одно плечо, но прикрыто. Около него еще один наш парень.
И тишина...
Тишина давит, ты не знаешь, что будет через секунду. И это осознание неизвестности угнетает. А что дальше?
Знаете, лежал я там, весь мокрый от пота, еще эта дурацкая каска Колпак 20, на глаза падает и ты её постоянно поправляешь. Смотришь на эти кусты впереди и ни... ра не видно, что за ними.
А в голове какая-то надоедливая мысль свербит: Что-то не так. Тут что-то не так. А что на войне может быть "так". Вспомнил фразу "их там всего двое осталось...". К сожалению, что не так я понял потом, когда стал гораздо опытнее.
В это время я начал слышать какой-то достаточно громкий бубнешь и ругань. Смотрю, а это наш командир по рации довольно активно общается. У меня стало накатывать нехорошее предчувствие.
Командир, что-то пытался объяснить своему собеседнику по рации. В тишине я услышал: "Мы слушаем, что там... Надо узнать... Нет... Рано....".
И тут я услышал треск веток. Обернулся, а это первое отделение дошло до нас. Они остановились, поровнявшись с моим командиром. Там произошел некий разговор или перепалка, на фоне какой-то ругани из рации.
Я опять посмотрел вперёд на опытного. Он был в той же позе на коленях перед зелëной "стеной".
И тут случилось...
Почти у себя над головой, я услышал зычный приказ командира ОМОНовца: "Первое отделениеее заа мноой".
И он лосем во весь рост устремился к прогалу слева от стены. А за ним всë первое отделение.
Знаете, когда ты некоторое время выполняешь команды одного человека, то привыкаешь к его голосу. Я привык к нему, так как он командовал всю учебку на занятиях и полигоне. И выполнял я их на автомате.
И услышав этот громогласный призыв на всю лесополосу. Сначала я из положения лёжа уж дëрнулся за ним. Но.... в голове отчëтливо "Это ошибка!".
И снова распластался на земле.
Что я запомнил еще из того момента?
Когда ОМОНовец закричал команду, я смотрел в это время на опытного у "стены", он аж вздрогнул, и, мне кажется, опешил.... Мимо него пронесся "табун".
Помню, как отделение скрылось за "стеной", забежав в проход и только последний парень подбегает к нему... И тут началось...
Казалось, что всë взорвалось от очередей выстрелов. Последний парень у прохода как-то резко и неуклюже остановился, полуприсев, со стороны показалось, что он подскользнулся. У него разъехались ноги, и он начал наваливать очередью от себя вправо.
А дальше начинается какой-то сумбур и отрывки воспоминаний.
Я помню, что потом начали наваливать по нам. Был тот самый непередаваемый свист пуль и треск, когда пуля попадает в дерево.
Я сжался в комок, мне хотелось больше и больше прижаться к земле и стрелял.
Куда стрелял? Вперëд. Благо на линии огня никого не было.
Разрядил один магазин, перезарядка...
Если ты видел, то на всю жизнь запоминаешь, разлетающиеся веточки, листики при стрельбе в зелëнке.
В это время услышал первое: "Братан, я 300".
ЦЕНЗУРА
Всë это время идëт просто оглушающий треск выстрелов, свист и щелчки пуль о деревья.
Мой сосед по окопам каким-то образом оказался слева уже впереди меня.
Он закричал: "Триста-триста, я триста...!
ЦЕНЗУРА
Тут в какой-то момент досталось и мне. Я почувствовал, будто на меня плеснули кипятком и обожгло спину. Лежу, пытаюсь сводить лопатки, типо будет больно или почувствую липкую кровь, но нет. Потихоньку отпускает.
Я продолжаю стрелять. Мне кажется, что через зеленую "стену" я видел вспышки выстрелов и стреляю туда.
Сосед по окопам, кричит:
ЦЕНЗУРА
Я показываю ему: "Ниже, ниже к земле. Ползи назад, ползи".
Бл🤬, он сел и пытается снять броню. Бл🤬? !
Мне кажется, что когда начался бой, то 90% действий я совершал на рефлексах и наработанной на полигоне моторике. Но глядя на парня и видя, что он делает, понимал - неправильно, так нельзя, нас не этому учили.
Но самое плохое, что он голосил.
ЦЕНЗУРА
И вдруг бой затих. Тишина...
Я слышу справа сзади такую фразу от командира: "На рацию, командуй…" В ответ что-то неразборчиво. Командир: "Смотри, что у меня с ним…"
ЦЕНЗУРА
После этого сразу начались выстрелы с той стороны. Тогда у меня окончательно оформилась мысль, что они тоже нас не видят и стреляют на звук.
Опять началась перестрелка через эту чертову зеленую "стену".
ЦЕНЗУРА
Я понимал, что в момент затишья его будет слышно. Поэтому я стрелял. В такой ситуации, только когда нажимаешь на спуск, ты чувствуешь какую-то уверенность и спокойствие.
Меняя магазин, смотрел на раненого, ему удалось снять броник и он сидел.
!Просто сидел!
ЦЕНЗУРА
Думаю, что весь противник палил на звук его голоса.
ЦЕНЗУРА
Слева от меня, как-то оказался еще один парень.
Мне кажется, я увидел вспышку в "стене" и указал ему направление. Мы начали стрелять. По ощущениям, в ответ по нам вëлся гораздо более плотный огонь.
Оглянулся на командира..., а его и нет, у парня его рация. Тут ойкнул парень слева. ЦЕНЗУРА
Я ему: "Уползай".
Дважды говорить не пришлось.
В итоге нас из боя целых выползло двое. ЦЕНЗУРА
Что я испытывал? Шок, адреналин, страх.
Не помню, как добрался до своих. Был в таком состоянии, что когда меня спросили: "Что там было? " Смог ответить только: "Пиз🤬ц" или "Ах🤬ть".
Мне кажется, что я был в шаге побежать куда глаза глядят. Тогда меня оставил у себя в группе один из командиров, когда я сказал, что остался один. Это был человек-война.
Вечером, копая окоп, он присел на его край, вздохнул и сказал: "Пацанам хорошо... в Вальгалле..."
Но мне в Вальгаллу не хотелось.
И знаете, тогда был какой-то выбор:
Удариться в панику и побежать, приняв все близко к сердцу. Всë, что я увидел в этот день: ЦЕНЗУРА
Или...
Или просто распрощаться с гражданской моралью, принять это всë, что происходит и смириться.
Знаете, это как по аналогии с прибором в электрическом щитке дома. Не помню, как он называется. Когда напряжение иногда скачет, то вырубает пробки. А можно увеличить этот допустимый скачек напряжения и пробки вышибать не будет. Пробки в голове. Я не знаю, но такая аналогия мне пришла ещë именно там, на передовой. И я еë принял.
ЦЕНЗУРА
И мне стало легче.
В дальнейшем мне повезло, в подобных штурмах я не участвовал.
P. S. Изложение получилось сумбурное, так как там творился хаос. Что-то вспомнил сам. Потом подсказали парни. Но хронологию по времени восстановить не смогли.
Сколько мы по времени лежали и слушали, сколько длился бой, я не знаю. Мне кажется, что вечность.
Я думал, что парни, кто забежал за ОМОНовцем в прогал за "стену", все погибли. Оказалось, что трое выползли раненые. ЦЕНЗУРА И не все за ним побежали во весь рост.
Вот такой был мой первый бой. Когда я снял потом броню, осмотрел еë, то понял, почему меня "ошпарило кипятком". На пластине, что защищала мою спину, была длинная борозда. При осмотре разгрузки, заметил, что пряжка, через которую проходит стропа на спине, разрублена почти пополам. Как? Я не знаю.
С тех пор прошло уже больше года, многое забылось, что-то потеряло остроту красок. Но я помню одно: лицо соседа по окопам ЦЕНЗУРА
В следующей части расскажу Вам ряд выводов, которые сделал, после первого боя и опишу еще ряд ситуаций.
«Из боя я вышел живым. Но как с этим жить?». Психологическое состояние бойца в зоне СВО. Часть 6. Бой окончен, а что потом?
Из боя я вышел - хорошо. Но как с этим жить? Я для себя определился: понизить свою восприимчивость к происходящему вокруг, а если проще, то снизить уровень морали. На передовой гражданской морали не место. Там мораль своя - окопная.
Но Вам, наверное, интересно услышать ряд вопросов, которые напрашиваются сами собой, после прочтения предыдущей части.
Для начала объясню, что было в преддверии боя "не так", а я понял уже это потом.
Тут все очень просто: "не так" - это находиться на выжженой, явно огнëм артиллерии, участке лесопосадки, и думать, что "их там осталось всего двое", когда их часть посадки вся зелëная, густая, без следов работы арты.
Вывод прост: промахнулись и утюжили перед противником, а не по нему.
Почему так? Точно не знаю. Наверно, неудобно корректировать огонь, когда ты находишься в одной лесопосадке с противником, только на разных концах. И как-то недостаточно выйти на край посадки и смотреть в посадку попало или нет. А может в поле за посадкой или в посадку, но не на позиции противника?
Позднее мы нашли еле заметную траншею у позиций противника, спрятались в неё и корректировали огонь, непосредственно наблюдая за результатами. Тот злополучный перекресток потом возьмëм без единого выстрела.
На позициях противника я увижу несколько
ЦЕНЗУРА
Почему ОМОНовец побежал
в атаку?
Тут ответ кроется в переговорах по рации между командиром направления, ОМОНовцем и командиром группы, в которой был я.
Командир направления не понял, почему мы не забрали позиции, где "всего два человека" и подгонял моего командира. Тот, в свою очередь, настаивал на своëм, так как "Опытный" в это время находился перед зелëной стеной и слушал, что происходит за ней. Видимо, он понял, что "тут что-то не так" и поэтому не спешил.
А вот ОМОНовец думал, что... хр..н знает о чём он подумал. Может, что мы все ссым и не хотим идти вперëд. Может подумал, что нужен натиск.
По факту он обозначил своим громогласным криком: "Пеервоооеее отделениеее зззааа мнооййй", всю группу до еë появления перед противником.
Так делать нельзя! Ну, или в подобной ситуации.
Потом у меня будет мания тишины. Разговаривать вполголоса, а лучше совсем молчать всегда. Что в накате, что на своих позициях. "Не стоит лишний раз обозначаться" - это мой принцип.
Меня бесил трëп, вновь прибывшего пополнения.
Впоследствии, мы часто подползали к позициям противника. Слушали. Услышав голоса, стук или еще что-то, понимали где противник. Выяснив это, мы наводили артиллерию.
Так что молчание - золото, а на СВО - ЖИЗНЬ.
Куда делся командир?
Когда я в госпитале встретился с парнем, который лежал около него, то узнал, что ему пуля попала в газоотводную трубку автомата. Он уже тогда хотел выйти из боя, сказав парню: "Смотри, что у меня с ним…".
Но тот рацию от него не принял. Командир видимо так хотел выйти из боя, что его желание быстро материализовалось. Пуля попала ему в задницу.
Наш медик, который перематывал ему пятую точку, сказал: "Он просто светился от счастья и осознания, что для него командировка закончилась именно так". Вот тебе и матëрый боец из Африки...
Из сказанного выше, становится ясно, что вновь прибывшие подразделения, НЕЛЬЗЯ с ходу направлять на штурм позиций противника. Это чревато подобными результатами.
Боец должен "втянуться" в боевые действия. Сначала побыть в жëлтой зоне, потом вторым эшелоном в накат, может даже и без непосредственного участия. Поучаствовать в пострелушках с противником на большом расстоянии, например, прикрывая отходящую группу.
И только тогда идти на штурм.
С командирами отдельная тема. Он должен вести группу, зная, ЧТО там впереди, хотя бы примерно. Должен сам провести артподготовку, а не верить, что там "всего двое осталось". Ну и конечно взаимодействие с другими группами. Не должны действовать две группы с двумя командирами на равных. Всегда один должен быть старшим.
При этом у командира всегда "на связи" расчëт АГС или любой другой артиллерии, доступной взводу.
Аккуратно сходили на мягких лапках, посмотрели, где противник. Установили его местонахождение. Начали корректировать артиллерию. Посмотрели-послушали, есть там кто живой или нет. При необходимости можно повторить и не один раз.
Если пошли в накат и что-то пошло не так, то артиллерия во взводе всегда должна или помочь подавить или прикрыть отход.
Если есть коптер, то всë упрощается.
Только при такой организации и взаимодействии можно ходить на штурм.
Вам, наверное, интересно, что было дальше и как сложилась судьба героев, которых я упомянул в предыдущих частях? Помню, как в комментариях спрашивали: а что случилось "с тем, что просил пулемëт?".
Хорошо, его пример нельзя обойти.
Утром после боя, я занимался какими-то своими делами. Это покушать и подогнать амуницию по опыту, что я получил накануне. Я теперь знал, что мне конкретно удобно.
Мой окоп был рядом с окопом командира, который после наката забрал меня к себе. Это был человек-война.
Находясь рядом с ним, я одним глазом следил за ним, впитывая его опыт и запоминая, что он делает.
У него, как раз было время "на работу с личным составом". Слышал, как приказал позвать того, что просил себе пулемëт. Я еще подумал:"О как хорошо, хоть хорошего парня увижу, расскажу, что пережил".
Видимо мне очень хотелось, чтобы мне сказали: "Молодец, что не сдох".
И вот он пришëл и сел на край окопа командира. Помните, как я его описывал? Здоровый, крепкий. Знаете, есть люди от рождения обладающие большой физической силой. Вот это про него. Такой уверенный в себе, подбадривал меня. Весь такой деятельный. Да, с пулемëтом в руках точно Рембо.
Но, это не про того человека, что сидел на краю окопа командира. Это сидел какой-то "маленький" человек, весь сжавшийся, ссутулившийся и... поникший.
Я поздоровался с ним, а он ответил что-то нечленораздельное. С ним разговаривал командир, а он свесил ноги в окоп, положил ладони на колени. Мне казалось, что это первоклассник у директора.
Но главное - это лицо. Он был бледный, как те парни с потерей крови. Губы белые и трясутся. Взгляд в одну точку.
Я не слышал всего разговора, но помню слова командира:
"Ну какие тебе штурма? Посмотри на себя?"
При этих словах у парня беззвучно шевелятся губы, и он как-то сжимается.
Командир продолжает: "Ты не потянешь. Тогда таскай раненых, ты хоть здоровый. Я видел у тебя получается".
Мне показалось или его била мелкая дрожь?
Я подошëл и сказал ,обращаясь к нему: "Соберись, что с тобой? Помнишь ты меня успокаивал? Я же как-то держусь".
Он промолчал и ничего не ответил.
Командир ему сказал: "Иди".
Он поднялся и ушел куда-то в сторону эвакуации. Я проводил его взглядом и только сейчас понял, что на нем нет разгрузки, нет оружия. Пулемёт одиноко стоял неподалëку без хозяина.
Я сказал командиру: "Не ожидал от него. В учебке я вроде ссыкуном был, а он нет..."
Командир оторвался от своих дел, посмотрел на меня и задумчиво протянул: "С некоторыми такое бывает. Они долго не живут..."
Я посмотрел на него, в след парню и снова на него и промолчал.
Того парня я видел тогда последний раз.
Он таскал раненых к медикам, здоровье позволяло. Я не знаю, что его так быстро надломило.
Парни сказали, что был достаточно жëсткий миномëтный обстрел на выходе из посадки в сторону медиков. Как раз там, где был мой первый окоп.
Там же был такой небольшой овражик, над ним насыпь с парой деревьев. Там было очень удобно прятаться от обстрела.
Мой товарищ рассказал мне, на следующий день, после встречи с ним у командира:
По нам работал миномëт жëстко. Ну, мы нырнули в овражек, в начале посадки.
Миномëт лупит, лупит.
А он такой все талдычит: "На х.., пошло всё на х.. й. Надо валить отсюда. Надо валить..."
Я ему руку на бедро кладу, а мне через перчатку прям пульсация передаëтся. Я ему говорю: "(Имя) успокойся…".
А н всë: "На х..., на х..., на х…"
И как вскочет и побежит через открытку… Я ему: "Стой! Куда!"
ЦЕНЗУРА
Лохмотья от броника на дерево закинуло".
Вот Вам и "Рембо".
Потом ещë было пару случаев паники и все они закончились также: ЦЕНЗУРА.
Может это покажется странным…но у меня сложилось твëрдое убеждение, что Смерть осязаема над полем боя. Она летает, выбирает, но когда почувствует панику, то забирает паникëра первым.
Поэтому от них надо держаться подальше.
Прочитав это, Вы, наверное, задались вопросом: А почему их, побывавших там, тянет обратно? В следующей части попробую это объяснить на одном из примеров.
«Я решил: будь, что будет. Именно тогда я почувствовал себя Воином». Психологическое состояние бойца в зоне СВО. Часть 7. Атака
Это непередаваемое чувство, упоение. Только тогда до меня дошло значение шеврона с надписью: "Это лучшая работа в мире".
В первом бою выжил, к окружающей действительности привык. Начались "рабочие будни" на передовой.
Почему не воинский долг, битва или что-то более пафосное? Да потому, что в компании было принято называть всë ЭТО просто работой, а противников оппонентами - максимально без эмоций. Это даже подчëркивалось.
Мне очень помогло то самое наставление друга перед моей поездкой на СВО. "Чтобы выжить, нужно мысленно умереть".
И как бы это странно не звучало, но после увиденного и пережитого в первые дни, я понял: мне не выжить, это неизбежно. И раз это так, то зачем переживать лишний раз?
И знаете, мне стало легче, как-то спокойнее на душе. Какой-то фатализм.
Мне кажется, что он особенно ярко стал проявляться при обстрелах. Мы сидели в блиндаже, а по нам "утюжило", что-то тяжелое. Парни говорили, что это НОНа.
Разрывы, с потолка блиндажа сыпется земля. Разрывы всë ближе. Мы понимаем, что блиндаж не выдержит прямого попадания. Что надо делать в это время? Правильно, поесть.
Мне говорят: Как ты можешь есть?!
Я: Надо просто принять, попадëт, значит попадëт. Смириться с этим. Всë.
А пока все нервничают, поглощаешь трофейную тушëнку)
Перестал ли я бояться вообще?
Нет, не перестал.
Он (страх) стал приходить только в следующих моментах:
1 августа 2022 года в 5-30 утра, находясь на "фишке" (в карауле), я услышал отдалëнный гул. В это же время ожила рация и соседи с левого фланга сообщили, что слышат шум тяжелой техники. Потом сообщили, что в нашу сторону движется 4 БМП с пехотой.
А я только начал думать: Еще чуть-чуть осталось подежурить и пойду сладко посплю в блиндаже, разбудив смену. Но нет.
Услышав это по рации, я стал вызывать своих парней по рации. Слышали они или не слышали?
Шум техники, от еле слышного, стал отчëтливым. А я всë талдычу по рации, а в ответ ни ответа, ни привета. Метнулся с фишки к блиндажу, благо было 10 метров.
Ору у входа: "4 БПМ и пехота движутся в нашу сторону!"
Сонное царство вскочило и все начали надевать разгрузки и броню.
Через минуту все выползли из блиндажа.
Я "выдохнул", да, именно так. С момента сообщения по рации у меня была мысль: "Как бы не подвезти парней", сделать что-нибудь не так. Этот страх, как был в учебке, так и остался при мне.
Всë, командир с парнями разбужены, свою маленькую задачу я выполнил.
А далее понеслось...
Наш блиндаж находился на Т-образном перекрëстке из лесопосадок. Прямо была серая зона и противник. Слева поле. Вправо уходила лесополоса, где работала наша группа.
Сразу за блиндажом располагался танковый капонир. В случае наката, мы должны были держать в нëм оборону. Там были одноразовые трубы и "шайтан-труба" (РПГ7) и портплед с выстрелами к нему.
Мне сказали вкручивать стартовые заряды в "морковки" (кумулятивные выстрелы) к РПГ 7. Есть приказ, исполняешь и нет никаких сомнений. Всë предельно понятно.
Шум дизельных двигателей нарастал, смешиваясь с лязгом гусениц. Помните советские фильмы про Великую Отечественную Войну? Вот у меня была стойкая ассоциация с этими фильмами.
Эта ассоциация усилилась, когда командир сказал: "Парни, нам передали приказ N 227 "Ни шагу назад"". Мы переглянулись. Я подумал: "Ну, будь, что будет...".
В это время со стороны противника началась пальба и вдоль нашей посадки начались прострелы из орудий БМП 1. На нас наступали именно "Единички".
Я закончил со снаряжением выстрелов, а в это время мой товарищ, прошедший две Чеченские, начал лупить по БМП из труб, потом из РПГ7.
Я находился в это время на противоположном конце капонира, смотрел, нет ли пехоты слева от посадки.
Посматривая иногда в его сторону, я видел, как он, пригнувшись, выскакивал из капонира, делал выстрел, забегал в него. Хватал трубу или втыкал "морковку" и снова выскакивал из капонира и делал выстрел.
Парни его прикрывали. А на моей зоне ответственности не было ничего... Вот ни одного противника, видимо вся движуха происходила вдоль дороги. Но всë было предельно понятно: ты наблюдаешь, если кто появляется - стреляешь. Всë.
И это придавало какой-то уверенности и спокойствия от происходящего. Мы держим оборону, всë идëт нормально.
Если мы держим оборону, значит и другие держат, командир взвода или по другому командир направления командует, наводит арту и всё будет ок.
НО,... Смотрю я вперед, ожидая противника, получается с левой стороны от посадки и замечаю слева от меня, параллельно нашим позициям в капонире, движение.
Поле слева от посадки не пустое. По нему идет траншея метрах в 50-70 от нас, и она соединяет постройки типо дотов.
Слева чуть впереди нашего блиндажа, был "ДОТ", который занимал командир взвода со своей свитой. А впереди него еще один "ДОТ", в нëм парни первые и услышали приближение техники и сообщили об этом по рации.
Эх, как я завидовал тем, кто был в "ДОТах". Толстые стены и куча трофейной еды. Противник их просто бросил.
И вот я заметил движение, поворачиваю голову, а там...
ЦЕНЗУРА
Я: "Э, э... парни, командир ЦЕНЗУРА".
В ответ я не помню кто конкретно и что сказал, но в голове отложилось что-то типо: "По... й, работаем дальше".
Как потом я узнал, в это время в эфире происходил какой-то треш и неразбериха.
При всём при этом, адреналин просто "капает из ушей".
Товарищ, который стрелял из гранатомëтов, в процессе этого матерился: ЦЕНЗУРА
Он отстрелял 9 или 10 раз. Трубы и выстрелы закончились. Пипец. Бэхи накатывают. Что делать?
Помню, ветеран чеченских войн, говорит командиру: "Нас тут задавят, надо отойти и найти ещë выстрелов".
Самое интересное, что за час до наката, мы отправили парней в караван принести БК и ещё труб.
Было принято решение отойти примерно на 50 метров. Там "зацепиться". За нами были еще позиции наших парней и "ополчуг".
И вот мы отходим под свист пуль и прострелы из БМП по посадке.
В итоге мы отошли назад и заняли глубокую траншею, которая была поперëк посадки и тянулась по ней метров на 15. Где парни, что были за нами? Ведь когда идешь на ядро (место подвоза БК и продовольствия), то проходишь их позиции. ЦЕНЗУРА
И вот я в траншее, мне не дали никакой команды. Я просто тупо суечусь и НЕ ЗНАЮ, что делать. Вот тут опять подкатил страх, растерянность.
При этом командир на рации, пытается что-то донести руководству (правда я хз какому на тот момент). Ветеран и другой опытный товарищ что-то делают, а я, образно говоря, путаюсь под ногами.
И вот я очередной раз помешал ветерану, уж не знаю, что он хотел сделать, но он споткнулся об меня. И говорит: "Хватит, перестань. Не делай так больше, понял?"
Я: "Понял. Что делать?"
Диалог, конечно, малоинформативный, но было как-то так. Ведь когда я не знал, что мне делать именно сейчас, я натуральным образом растерялся.
Тут он говорит: "Бери трубу (труба разведчика), иди на правый фланг, наблюдай и докладывай".
Я не могу описать своë состояние тогда, но это простое и ясное указание, просто, как рукой сняло с меня всю растерянность и страх. Есть приказ, его надо выполнить.
Я схватил трубу, перешёл на правую сторону посадки и, прикрываясь придорожным кустом, стал наблюдать за дорогой и оставленным нами "перекрëстком".
На перекрестке было две БМП. А на месте нашего блиндажа был столб пыли. Оказывается, противник думал, что мы в блиндаже. Одна из БМП крутилась на его крыше, чтобы нас выкурить.
Потом они закидали его гранатами и он выгорел изнутри. Там сгорел мой рюкзак с фотографией любимой и памятной открыткой.
Я видел и пехоту, которая выбегала из оставленного нами капонира, перебегала дорогу, где стояли две БМП и забегала в перпендикулярную от нас посадку.
Я сообщал всë увиденное командиру: что делают БМП, сколько и куда пробежало пехоты.
Всë было ясно и просто - понятная работа. Лишь в голове мысль: Ну где же арта? Где? Они же там кучей стоят.
Противник, видимо, расслабился. Если они какое-то время пробегали дорогу, как открытое пространство, делая рывок. То сейчас они стали спокойно переходить, шляясь из посадки в посадку.
Ну да, когда рядом своя броня, то чувствуешь себя уверенно.
Несколько человек столпились на перекрёстке. Я видел, как они смотрели в оптику в мою сторону. Как я это понял?
У меня солнце было за спиной, а им светило в глаза. Я их видел, прячась за кустиком и выставив вверх трубу разведчика (классная штука), а они меня нет, ни пехота, ни экипажи БМП. Грех этим было не воспользоваться.
Трубу в сторону, а в руки автомат. Чуть высунулся из-за куста, прицелился… Как же вы кучно стоите, уверенные в себе. Зря.
ЦЕНЗУРА
Нельзя смотреть на дело рук своих, я закатываюсь сначала в куст и ныряю в траншею. Меня могли заметить экипажи брони или пехота. Заскочив в траншею сообщаю радостно:
ЦЕНЗУРА
Противник ввел в бой новое подразделение. Решил совместить, как мы поняли, ротацию с накатом на нас. Тогда, ещё из далека, мы подметили, что они хорошо экипированы и во всëм новом.
Я сменил магазин. Интересно, что по моей позиции не было ответки. Они меня не видели. Урок с солнцем я запомнил на ура и впоследствии всегда учитывал его положение относительно себя.
Я вновь вернулся под тот куст.
ЦЕНЗУРА
Из перпендикулярной посадки вышло несколько человек пехоты. Они не знали, что тут произошло несколько минут назад. Только тогда до меня дошло значение шеврона с надписью "Это лучшая работа в мире".
ЦЕНЗУРА
Я проделал этот манëвр несколько раз. Жалею лишь об одном, когда я в очередной раз закатился в кусты, прошляпил "каплю" (эвакуационный пикап противника). Увидел его лишь когда он умчался в клубах пыли. Жаль.
Тут наконец-то разродилось наше руководство, и начала работать наша арта. На перекрёсток и за него полетели "плюхи" наших 120к (миномëты) и заработал АГС.
Где они были всë это время? Хз.
Мы в 5м, плюс пара парней, вернувшихся с "ядра", пошли в контратаку.
Заходим на "перекрëсток". А там в капонире куча брошенной амуниции, ЦЕНЗУРА. Хорошая работа.
Арта навалила и за перекрëсток в посадку, которая была серой зоной.
Тут, у вновь ставшего нашим блиндажа, мы пополнили БК. Подошли наши парни сзади (где они были раньше?).
Мне хотелось быстрее пойти в бой. Прям не терпелось. Снова хотелось испытать это непередаваемое чувство. Этот азарт и безумный всплеск адреналина. Б.. я, как все медленно снаряжают магазины и договариваются, кто как идëт. Быстрее-быстрее... Я даже позволил себе "спустить собак" на товарища из-за его, как мне казалось, медлительности.
Где моя растерянность? Страх? Не, это уже не про меня.
Пока шла артподготовка, я, пополнив БК, курил. Рядом был мой товарищ, который ещё ни разу не был в накате. Его потряхивало, он смотрел на меня во все глаза и спрашивал: "Пи... ц, как ты можешь быть таким спокойным?! "
Я отвечал: "Будь, что будет".
А что нервничать, когда ты знаешь, что ты должен делать? Ты уже всë ПОНЯЛ.
Наверно, именно тогда я стал ВОИНОМ.
"Сердце стучит, но это уже не страх, а какой-то азарт". Психологическое состояние бойца в зоне СВО. Часть 8. Контратака
Вот тут для меня произошло самое интересное. Не знаю, как именно, но я оказался первым в головной тройке.
Переживал ли я? Да, очень
БК пополнено, сигареты выкурены и не одна. Ждëм под свист 120х мин, пролетающих над нашими головами в сторону противника - это работает наша артиллерия.
Интересно было подметить разницу в поведении опытных штурмовиков и новеньких. Опытные, пока других потряхивало от мысли, что сейчас идти в накат, живо проверили, ЦЕНЗУРА
Эх, я в этот "супермаркет" не успел. Меня с одним парнем отправили проверить лесополосу, перпендикулярно подходящую к перекрестку, где был блиндаж.
Находясь в состоянии возбуждения от пережитой атаки и стрельбы по противнику, мне не казалось это какой-то "невыполнимой" или "сложной" задачей.
Для подготовки к этой "зачистке", я накидал себе несколько гранат в сумку сброса к тем 4 в разгрузку. Тоже самое сделал мой напарник. И мы отправились вдвоем проверять посадку.
Шли, прикрывая друг друга, как учили в учебке, то есть работали двойкой. Не буду выпускать облако пафоса, а скажу честно: я закидал все подозрительные окопы гранатами, израсходовав их под ноль. Тоже самое сделал мой напарник.
Никого мы там не встретили, противник отступил.
Мы дошли до нашей группы, которая находилась в этой посадке. Помню во время атаки переживал, что их отрезали от нас. Они от перекрëстка находились метрах в 100. Сидели в очень густых кустах.
Меня живо расспросили о происходящем. Тут на меня напал дикий жор. Ведь воевал я с раннего утра и без завтрака. Меня угостили… не помню чем, но что-то такое вкусное, что я даже с собой выпросил.
Самое интересное, что я в разговоре говорю командиру и молодому парню из моего набора, попавшему к нему: "Вам бы их, пока мы с ними стрелялись, сбоку ударить. ЦЕНЗУРА"
При моих словах, молодой парень насупился, заëрзал и бросил взгляд на своего командира. Тот ответил что-то невнятное. Тут как раз на него вышли по рации, чтобы меня с напарником отправили назад, контратака была подготовлена. И мы ушли, не закончив разговор.
Уже позднее я узнал, что молодой парень рвался вывести группу к перекрестку и поддержать нас, но командир эту идею не поддержал. Почему? Не знаю.
Мы вдвоëм вернулись. Всë было готово. И контратака и собраны трофеи. Мне было обидно, так как кто-то забрал рюкзаки и броню с того места, где я поливал противника из своего укрытия за кустом. Ну да ладно.
Вот тут для меня произошло самое интересное. Не знаю, как именно, но я оказался первым в головной тройке.
Переживал ли я? Да, очень. Снова пришëл страх подвести парней. Что зависит от первого? Как минимум то, что он обязан увидеть/услышать противника первым, предупредить остальных, не выдав группу. На нëм лежит огромная ответственность и я это понимал.
Мне сразу вспомнился Опытный боец из моего первого наката. Теперь я был на его месте. Поймал себя на мысли: "Главное, чтобы сзади идущие меня не спалили, а то будет писец".
И мы двинулись. Чтобы было понятно, стоит хотя бы приблизительно пояснить наш наступающий порядок.
По самой лесополосе шла головная группа, около 8 человек. К сожалению, я уже не помню точной численности.
Далее по пятам за первой шла вторая группа. Она состояла из новеньких, ранее не ходивших в накаты.
Слева от лесополосы было поле и около лесополосы там были овражки и какие-то буераки. По ним тоже шла группа. Вëл еë опытный воин, прошедший две чеченских. От него я получил "трындюлей" за бестолковое поведение в ходе отражения атаки противника. Численность и состав его группы были мне неизвестны.
Помню один парень с первой группы объяснял новеньким из второй: "Вы вперёд не стреляете, даже если стреляют спереди по вам. Впереди идëм мы. Стреляя вперед, вы стреляете по нам. Понятно?". В ответ дружное кивание голов и "угуканье".
Мне показалось, что "как-то всë это ненадëжно".
И вот мы идëм. Сердце стучит, но тут уже не страх, а какой-то азарт.
Мы прошли совсем чуть-чуть и снова натолкнулись на ЦЕНЗУРА. Это был пулемëтный расчëт MG 42. Запомнилась абсолютно новая амуниция и огромные короба с пулеметными лентами.
Времени нет разглядывать, идëм дальше.
Знаете, занимаясь спортом, никогда не любил ходить гусиным шагом, да, было такое упражнение. А вот для СВО - это отличный навык.
Я согнулся в три погибели и шел. Время от времени я останавливался, приседал и подавал знак, идущим сзади, остановиться. Посмотрел, послушал, вроде тихо. Подаешь знак и идешь дальше.
Набрели еще на один брошенный MG42 с БК. Парень, что шел с правого края посадки, нашел РПГ7. По всей посадке, что мы шли, бинты, упаковки от ИПП.
Мысль, что противнику "досталось" - грела душу.
Но с продвижением вперед, тишина начинала давить. Поймал себя на мысли, что "быстрее бы началось…".
Помню шëл, а точнее крался, а напряжение нарастало. Когда ты идешь впереди, ты весь превращаешься в слух, а глаза "пожирают" эту зелень, что перед тобой. Ты стараешься услышать шорох, какой-нибудь стук, разговор, ну или щелчок предохранителя.
Ты пытаешься разглядеть в зелени лесопосадки окопы, блиндажи, какие-нибудь укрепления или засевших солдат противника.
При этом ты смотришь себе под ноги, чтобы разглядеть возможную растяжку или признаки минирования. Да просто не наступить на сухую ветку. Тишина, тишина - это наше всё.
Сзади раздаëтся "хрусь". Думаю, останусь живой, найду и ЦЕНЗУРА, что не смотрит под ноги.
Так я шёл некоторое время, очень медленно и очень тихо. Чертова зелень! Ничего не видно. Как в фильмах про Вьетнам.
Проходим какие-то окопы. Один достаточно глубокий, а второй меньше метра и короткий. Думаю про себя, надо запомнить, что тут окопы, пригодится.
Вообще, двигаясь в посадке, про себя отмечаешь деревья, за которые можно спрятаться. Типо, ага, прошел толстое дерево, оно за мной в 10 метрах, если что, можно сдать назад и укрыться за ним. Отмечаешь все ямки и ложбинки.
И вот очередная ветка прям на уровне моих глаз, с учëтом, что я иду, согнувшись в три погибели. ЦЕНЗУРА, не выше и не ниже.
Убираю еë в сторону стволом автомата. Прохожу чуть вперёд и возвращаю ствол на место... Что это?
Всë вокруг зелëное, а это синее.
Короче ХЗ, что я думал, но этот синий цвет прям резанул мне глаза.
Не знаю, как описать происходящее, но на это "синее" я начинаю вскидывать ствол. В это время я понимаю, что это каска, а обладатель каски смотрит на меня из амбразуры какого-то укрепления, а я на него.
И тут у меня мушка с целиком на каске свелись. Я зажал спуск. Ствол дергается, а я пытаюсь его удержать на "амбразуре". Каска с синей полосой пропала, вижу фонтанчики земли и какие-то щепки летят от моих выстрелов. Все как-то медленно... Я начинаю орать: "Контааааакт!"
Магазин опустел, а я доорал и плюхнулся на землю. Как потом парни сказали: "Мы лежали, а ты еще стрелял". Спасибо магазину от РПК. Плюс 15 патронов дали лишнюю секунду-полторы времени.
Я упал на землю и вот тут началось. Нас начали поливать в ответ, пальба. Опять над головой косят ветки и листву, свист пуль и резкие щелчки при их попадании в дерево.
Смена магазина, снова стреляю. А косит прям, писец, как плотно.
Тут вспоминаю, что сзади-то окоп и ЦЕНЗУРА сдаю назад. Нырк в окоп. И такая мысль: "Фух, в окопе шансов выжить больше". Жалко, что я немного раньше времени обрадовался, окоп, как вы помните, коротковат. Вот и торчала моя правая нога из него. А убрать не успел...
Вдруг резкая боль и жжение. Я ойкнул и заскулил. У меня мысль: Ступню оторвало. Оборачиваться так страшно, собрался с силами, посмотрел, а, нет, на месте. Чтобы не скулить, прикусил кулак в перчатке.
Я помнил, чем заканчиваются крики в посадке, пример был памятен.
Скрючился в этом недоокопе, больно очень. А в берце дырка ниже щиколотки икрасное пятно вокруг.
Угораздило меня в эту ямку спрятаться, рядом же нормальный, глубокий окоп был! Его занял товарищ, что шел за мной. И тут мою мысль прервал разрыв над головой, второй, третий и всего пять. Я просто врос в свою ямку, вжавшись в неë.
Фух, жив. А из глубокого окопа: "Я триста". Товарища в нëм ранило.
Надо было думать, как выбраться. Пальба не прекращалась. Как я понял, что позади нас ещё одного нашего затрëхсотило.
Командир связался с группой, что шла слева от нас. Они начали плотно наваливать по позиции противника.
Мы (подранки) не стали долго думать, ползком-ползком и вышли назад. Оказывается, что парню в соседнем окопе ЦЕНЗУРА.
Третьему пуля ЦЕНЗУРА.
Я немного отстал от них и когда дохромал до своего блиндажа, решил остановиться и осмотреть себя получше. Странно, но крови почти не было. Только аккуратное входное отверстие.
Пулю потом извлекут ЦЕНЗУРА
Там около блиндажа, я услышал свист и еле успел закатиться в него, как прилетела 120ка от противника. Меня прилично контузило.
А дальше я похромал на эвакуацию.
В медпункте встретились все 300е того боя. Я и ещё трое парней. Одного ранило слева от посадки. Нам оказали первую помощь, перемотали и что-то вкололи. И знаете, что?
Ожидая эвакуацию, мы все говорили, как, кто и где был, что делал. Эмоций было через край. Ужасно хотелось есть. Мы потрошили пайки на "ядре". А мне было приятно слушать, когда очень эмоционально говорил мой товарищ, который шел за мной в первой тройке: "Если бы не (мой позывной), нас бы всех, ЦЕНЗУРА положили. Он стрелять первым стал, а мы в это время залегли". И обращаясь ко мне: "Спасибо тебе, брат".
Вот тогда понимаешь, что всë сделал правильно. Не подвёл.
Ту позицию наши парни в накате взяли. Затрофетли 5 MG42.
В полевом штабе нас встретили, как героев. Мы в тот день отразили атаку и пошли в накат. Там меня спросили, с чьей я группы.
Услышав ответ, говорят: "Вас всех с группы к Ордену Мужества представят". Угу, после госпиталя я спросил, что там с Мужиком? Мне ответил: Получили, но не мы. Обидно
Вот именно эти ощущения боя, переживания и эмоции, выплеск адреналина и восторг, да, именно ВОСТОРГ, ты вспоминаешь снова и снова.
